Барбара идёт по коридору… проходит добрых десять минут, прежде чем она слышит шаги по тёмному мрамору, идут к ней, туда, где солнечный свет пробивается через окна от пола до потолка. Шаги, и она инстинктивно знает, что это идёт Пиао. Всего раз занимаешься любовью с человеком, и ты уже можешь узнавать его походку.
— Прости меня, мне надо было выйти оттуда…
Она подходит к стене, опирается о неё. Мраморная поверхность приятно холодит её горящую кожу через блузку.
— …но как минимум мы теперь можем доказать, что кто-то прикрывает это дело. Что Бобби был здесь, в Китае, и что кто-то высокопоставленный бережёт жопы убийц. Есть инспектор, о котором говорил Чиэ, тот, что дважды разговаривал с Бобби. Он может всё подтвердить. Мы должны взять у него показания. И это ведомство Чиэ выдавало Бобби разрешение на работу в раскопках. Где-нибудь должны остаться бумаги. Есть ещё кроссовки Бобби и кровь в доме в Харбине… тесты, которые ты провёл, уже показали, что она принадлежит Бобби…
Далеко по коридору слышатся шаги. Открывается дверь. Закрывается дверь.
— …мы должны всё это собрать. Показать им. Теперь они поймут, правда?
Он хочет сдержать её, но чувствует, как сильно отстал. Дистанция, измеренная в мраморных плитках, растёт между ними.
— Барбара, использовать информацию, которую мы получили сегодня, невозможно…
Слова выскальзывают у него изо рта. Слова, сказанные ему раньше. Он чувствует себя глашатаем. Всего лишь вестником.
— Да что тут творится? Мы же искали именно такие сведения, правда… правда?
Снаружи всё затянули облака. Серый свет льётся в окна. Он ничего не говорит.
— Господи… скажи, что ты не это имел в виду. Скажи, что мы можем использовать эти показания…
Пиао говорит, будто сам себе.
— Я сглупил. Мне надо было сразу понять. Когда директор сказал, что отчёта, который лежит на столе, не существует. Что ты никогда не была на этой встрече. Что его слова останутся между ним и мной. Мне надо было сразу понять. Он же говорил, а я не слушал. Они убили цыплёнка, чтобы испугать обезьяну. Это предупреждение. Простое предупреждение…
Он пытается избегать её взгляда.
— …я сказал директору ровно то же самое, что ты мне сейчас, и он мне объяснил. Ему дали прямое распоряжение остановить это расследование, отозвать команду из домика на снежном поле. Все материальные доказательства, относящиеся к этому делу, будут закрыты и положены в архивы ведомства. Всем материалам официально запрещено покидать здание Бюро Сохранения Культурных Ценностей.
Она грубо обходит его.
— Они понимают, что делают? Они снова убивают Бобби, во второй раз.
— Директор Чиэ попытался отследить происхождение приказа. Оказалось, что это невозможно. Чиэ говорит, что он идёт сверху, с самого-самого верху, с «подножья лестницы»…
Барбара идёт к дверям. Старший следователь движется следом, стараясь, чтобы ботинки ступали бесшумно. В этой тишине его извинение.
— …он рассказал мне про дом в Яншоу. Его приказали сравнять с землёй. Команда директора Чиэ сожгла его. Ничего не осталось. Последнее, что он сказал мне, когда я уже выходил из комнаты, чтобы я передавал матери его самое глубокое почтение.
Единственное пятно в белой вселенной. Дымящиеся угли на расплавленном снегу. Дура, дура… и всё, о чём она может думать, это о втором кроссовке Бобби, который остался там.
Они едут в машине, день медленно гаснет. Он отвозит Барбару в отель. Провожает до комнаты. Не осмеливается дотронуться до неё. И не дотронуться тоже не смеет. Ему надо убрать дистанцию между ними, но он не знает, как. Она медленно открывает дверь, медленно закрывает. Она остаётся… он медленно идёт домой… с неба сыплет дождь.
