Он снова утыкается взглядом в записи, линзы его очков бегут по строчкам… слова, как шеренги муравьёв, отражаются в стекле.
— …так же этим тестом можно определить пол эмбриона. Вот почему в нашей стране он становится популярным. На его основании можно размышлять о раннем аборте. Все хотят мальчиков. Никто не хочет девочек…
— Пролитая вода.
Пань поднимает глаза, узнавая слова старшего следователя; их пропитывает сарказм, уместный и адекватный.
— …ей аборт был не нужен. Она носила мальчика. Его не удаляли, он находился у неё в матке.
Шишка сплёвывает, смачно, с мокротой… следом разливается дух рисового спирта. Его брат продолжает говорить, роясь в записях.
— Старый европеоид, от тридцати семи до сорока пяти лет, он был американцем и боялся старости. Шрамы за ушами от косметической подтяжки лица. Но о национальности его я сужу по остаткам зубов. Ему делали апексификацию. Ему наращивали костную ткань на канале некритичного зуба. Паста кальция гидроксида наносится на вход в канал, что помогает нарасти костному барьеру на канале корня зуба, или помогает верхушке корня незрелого коренного зуба вести образование корня.
Студент выглядит довольным, даже позволяет себе улыбнуться.
— А что, братишка, мы в Народной Республике не умеем так делать, хоть и хуячим спутниками в космос?
Семя даёт всходы; Пань улыбается во весь рот над Шишкой, понимая, что в каждом выступлении должен быть партнёр по диалогу.
— Можем, только не делаем. Мы ждём, пока зуб сгниёт, или рвём прямо так. В Народной Республике думают только о спутниках. Взгляни как-нибудь в зеркало на собственные зубы, брат.
Яобань отворачивается, пальцем ковыряется во рту, бурчит…
— Да всё заебаца у меня с зубами.
Пиао хлопает его по спине.
— Ничего такого, с чем не справился бы американский стоматолог.
Студент уже продолжает, сосредоточившись на последней странице, последней в его отчёте. Похоже, он из тех, кто лучшие куски оставляет напоследок. Сначала ест рис, потом клёцки… а ароматные куски утки откладывает на бортик тарелки.
Все умерли от травм и потери крови из-за обширных ран, разрывов и повреждений живота и груди. Так же при тщательном отмывании обнаружились разрывы внизу спины. Грязь обильно текла из ран, разрывов, чёрными каплями и потоками. Но были и аномалии, формирующие схему в видимом хаосе разрывов. Методики расчленения. Необъяснимые пока отметины. Следы скрытой техники, которые он потерял. Он же просто студент… и на него слишком многое свалилось. Учебники тут не помогут. Подробные картины, наброски, образцы, мазки, он отправил их надёжному профессору, который обучал его в институте, а теперь работает правительственным советником в Пекине. Старший следователь слышит, как воздух свистит между зубами.
— Это большой риск. Я бы предпочёл опираться на твой анализ, или хотя бы на твои квалифицированные предположения.
Пань поднимает глаза, и впервые старший следователь видит в них настоящую боль.
— Нет, нет. Это вне моей компетенции. Никакого анализа, никаких предположений…
Он отставляет стакан, стягивает очки. Слёзы выступают в углах глаз; он вытирает их рукавом. Как мальчик, совсем ещё мальчик.
— …потому что, старший следователь, в институте ничему подобному меня не учили.
Надевает очки. Берёт себя в руки. Аккуратно складывает отчёт и отдаёт его Пиао.
— …видите ли, ни в одном из восьми трупов, которые вы вытащили из реки, не было почек. Ни в одном не было сердца. Кто-то их вырезал.
Городской морг и лабораторию судмедэкспертизы построили в смутные 1920-е, здание расположилось в глубине Цзаоянлу. Рядом с ним апатично влачила свои воды Усун, пряталась, выползала из-под решётки мостов. Цвет она позаимствовала у окружающего пейзажа… чёрный, серый, чёрный. Вскоре, буквально за поворотом, в цветущем облаке авокадо она вольёт эти артериальные воды в могучее тело Хуанпу.
Внутренности морга вырвали и заменили; кровавая аутопсия ремонта, которая оставила здание, покрытое шрамами архитектурных неурядиц; жить ему осталось лет двадцать, если это можно назвать жизнью. Подвесные потолки, пластиковая плитка, нейлоновые ковры, жужжание кондиционеров, к чьему дыханию примешивается лёгкий оттенок горелого электричества. Может, такой дизайн лучше подходит к работе со смертью? Похоже на то.
