Пиао чувствует, как шов тревоги раскаляется в центре его лба. Им достаточно время от времени толкать его в спину, просто обозначая, что они рядом. Напоминать, что ты живёшь в аквариуме внутри аквариума… внутри аквариума. Не надо сильно прессовать человека, которому некуда бежать. Которому негде спрятаться. Телефон прослушивается. Уличные Комитеты отслеживают каждый твой шаг, каждый жест. Для того, чтобы выбраться из города, нужно разрешение на перемещение по стране.
Куда тут бежать. Где тут прятаться.
Очередной смешок. Кетчуп и горчица украшают его губы и зубы.
— …а Юнь, козлина, накинулся на меня как голодная собака на кость. Больше вопросов, чем прыщей на роже…
Яобань придвигается ближе, глаза его отслеживают всё вокруг. Из лукового дыхания прорезается шёпот.
— …он мне не верит. Никто не верит ни мне, ни вам.
Карусель тормозит, останавливается. Дети сползают по бокам крашеных лошадей, прямо в руки родителям. Их места занимают новые пассажиры. Деревянный круг делает первый медленный оборот. Лошадки… поднимаются, опускаются. Музыка… жестяная, искажающе громкая. Скорость неуверенно, волнообразно нарастает. Шишка стискивает кулак. Большой и белый, как тарелка.
— Они давят, Босс, так сильно, что остаются только пятна.
— Что ты для меня нарыл?
Кулак разжимается.
— Бля, Босс, вы никогда не сдаётесь?
Шишка вытаскивает бумагу из внутреннего кармана и расправляет на засранном птицами столе.
— Судэкспертиза, по своим каналам. Пришла сегодня утром. Они определили телефонный номер по отпечатку в телефонном журнале Чжиюаня.
Глаза Пиао впиваются в распечатку. Номер с префиксом «39». Номер Политбюро. Следом идёт код Пекина. В груди у старшего следователя колотит молот, волна адреналина омывает сердце.
— Там оказался крутой тун чжи, Босс, старый друг Чжиюаня. Чжан Чуньцяо.
Шишка хитро косится. Хлеб, горчица, сосиски цвета мяса плотно набились ему меж зубов.
— По другим своим каналам я сумел проверить линию Чжана Чуньцяо. У меня старый друг работает телефонистом. Сведения стоили мне три пачки «Чайна Бренд». Будете должны, Босс.
— Три пачки, и ты называешь это дружбой?
— И вы назовёте, когда узнаете, какое говно он раскопал…
Яобань вынимает бумагу из пальцев старшего следователя и разворачивает её. Море жира. Море горчицы и кетчупа. Море цифр.
— …через двадцать минут после того, как Чжиюань позвонил своему старому товарищу Чуньцяо, товарищ сам сделал звонок, в 3:50, и длился он восемь минут…
Пиао видит номер. Ещё один тун чжи. Ещё один член Политбюро… снова префикс «39».
— …узнаёте номерок, Босс?
Старший следователь изучает его, чувствуя в нём что-то знакомое.
— Нет, а что, точно должен?
— Ну, если свадьба это на всю жизнь, то да, Босс…
Он откусывает хот-дог, у него на языке ворочаются хлеб и бумага, на вкус совершенно одинаковые.
— …это номер вашей жены. Резиденция министра Кан Чжу в Пекине.
Слово буквально ударяет его. Тишина вжимается в среднее ухо, и на её крыльях прилетает звук дождя. На лице Пиао. На краске Красного Флага. И на последнем видении её. Рука, тяжёлая от золотых колец, скользит по её плечам. Лицо медленно отворачивается. Очередным ударом слова Яобаня вытаскивают его назад.
— Через одиннадцать минут, в 4:01, из резиденции Кан Чжу сделали звонок вот по этому телефону…
Шишка пальцем тычет в бумагу.
— …это код Чжецзяна, номер в Ханчжоу…
Пиао уже знает, что будет дальше, готовится удержаться на ногах.
— …озеро Тайху. Чжао-дай-со, зарегистрированная на имя министра Кан Чжу. Что, Босс, колокольчики звонят?
Он вспоминает дым сгорающих трупов.
— Липинг.
Это звучит даже не словом, выдохом. Яобань кивает. Старший следователь допивает пиво. Тёплое, как помои, и на вкус они же.
— Чуньцяо. Кан Чжу. Липинг. Соедини точки, и увидишь, как они составляют отпадную картину…
Шишка начисто облизывает жир с пальцев. Губы его блестят.
— …убийства товарища Чжиюаня. Ну что, заслужил мой друг телефонист свои три пачки «Чайна Бренд», а, Босс?
— Вы с ним не посмотрели, куда звонили потом из чжао-дай-со?
— Босс, вам что, мало? Звонки из чжао-дай-со выходят за его юрисдикцию. Извините, у меня нет старых друзей-телефонистов в каждой сраной провинции.
