Они закусили бутербродами у озерца среди прерии. Длинные стебли осоки тянулись из прозрачной воды. Мшистые кочки, краснокрылые дрозды и золотисто-зеленый отлив водорослей. Кенникот курил трубку, а Кэрол откинулась в шарабане и отдыхала, утопая взором в нирване чистого неба.
Потом они шагом выехали на дорогу и очнулись от стука копыт по твердой земле. В поисках дичи они останавливались в небольших рощах, солнечных и веселых, с серебристыми березами и зелеными стволами тополей, окружавших небольшие озера с песчаным дном, — мирный приют в океане знойной прерии.
Кенникот подбил жирную рыжую белку, а потом с волнением палил по стае уток, которые шумно слетели с выси к озеру, скользнули над ним и вмиг исчезли снова.
Домой поехали на закате. Стога сена и скирды пшеницы, похожие на ульи, вдруг озарились розовым и золотым светом. Зеленое жнивье блестело. По мере того как меркнул гигантский алый пояс неба, поля, свершившие свое дело, по-осеннему расцветились всеми оттенками темно-красного и коричневого. Черная дорога впереди шарабана стала лиловатой, а потом расплывчато-серой. Скот длинной лентой тянулся к запертым воротам ферм, и над отдыхающей землей стояло тусклое зарево.
Здесь Кэрол встретила ту торжественность и величие, которых ей не хватало на Главной улице.
II
Пока у них не было прислуги, Кенникоты обедали в полдень и ужинали в шесть в пансионе миссис Гэрри.
Миссис Элайша Гэрри, вдова хлеботорговца и церковного старосты Гэрри, была востроносая женщина с бессмысленной улыбкой и железно-серыми волосами, стянутыми так туго, что казалось, будто ее голова покрыта грязным носовым платком. Но она была гораздо веселее, чем можно было предположить, и ее столовая с реденькой скатертью на длинном сосновом столе производила впечатление вполне почтенной бедности.
Среди сосредоточенных, методически жующих, словно лошади у кормушки, пансионеров Кэрол обратила внимание на бледное, длинное лицо, очки и песочно-серые, зачесанные назад волосы мистера Рэймонда Вузерспуна, известного под именем Рэйми, закоренелого холостяка и старшего приказчика обувного отделения галантерейного магазина.
— Вам очень понравится Гофер-Прери, миссис Кенникот! — умоляющим тоном говорил Рэйми.
У него были глаза, как у собаки, ожидающей на холоду, чтобы ее впустили в дом. Он порывисто передал ей абрикосовый компот.
— Здесь очень много умных и культурных людей. Миссис Уилкс, которая читает лекции о «христианской науке», очень умная женщина, впрочем, я сам не принадлежу к их организации, я пою в епископальном хоре. А мисс Шервин, преподавательница средней школы, — это такая милая, живая девушка. Я подбирал ей вчера пару коричневых гамаш и могу сказать: это было прямо удовольствие!
— Передай мне масло, Кэрри, — вмешался Кенникот.
В пику мужу она продолжала разговаривать с Рэйми.
— Бывают ли у вас тут любительские спектакли?
— О да! Город полон талантов. «Рыцари пифий» организовали в прошлом году прекрасный вечер песен.
— Как хорошо, что вы так увлекаетесь!
— О, вы вправду так думаете? Многие высмеивают меня за то, что я пытаюсь устраивать спектакли и всякие такие дела. Я постоянно твержу моим знакомым, что у них больше артистических талантов, чем они сами предполагают. Только вчера я говорил Гарри Хэйдоку, что ему следовало бы читать стихи, например, Лонгфелло, или играть в оркестре. Я сам получаю много удовольствия от игры на корнете, а наш дирижер Делл Снэфлин такой прекрасный музыкант, что я постоянно советую ему бросить парикмахерскую и стать профессиональным музыкантом. Он мог бы играть на кларнете в Миннеаполисе или в Нью-Йорке. Однако мне никак не убедить Гарри… Говорят, вы с доктором ездили вчера на охоту? Прелестные окрестности, не правда ли? А визиты вы делали? Торговая деятельность не дает такого удовлетворения, как медицина. Должно быть, приятно, доктор, видеть, как доверяют вам пациенты?
— Гм! Это мне приходится все время доверять им. Было бы несравненно приятнее, если бы они платили по счетам, — проворчал Кенникот, и, наклонившись к Кэрол, он шепнул что-то, звучавшее вроде «курица в штанах».
