Я уже говорила, что мне нравится, как он использует умные слова и полагает, что мы их знаем?
– Но, как ты знаешь, – продолжал он, – этот год был каким угодно, но только не обычным. И когда я думал об этой награде, о том, что она символизирует, я понял, что дело не только в общественной работе, – и не подумай, что я ее недооцениваю.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – согласилась я.
– Когда я смотрю на Ави и вижу, каким вызовом для него становится каждый день… – Он прижал руку к сердцу. – Я восхищаюсь тем, что он вообще сюда приходит. Каждый день. С улыбкой на лице. Я хочу, чтобы он почувствовал, что этот год – это его победа. И что он повлиял на всех нас. Ну, помнишь, когда все дети объединились вокруг него после этого ужасного инцидента в заповеднике? Это все благодаря ему. Он вдохновил всех на доброту.
– Я понимаю, о чем вы, – сказала я.
– Я хочу, чтобы эта награда символизировала доброту. Доброту, которую мы дарим этому миру.
– Полностью согласна.
Кажется, он был в восторге от моей реакции. И явно чувствовал облегчение.
– Я так рад, что ты понимаешь меня, Шарлотта! Я хотел сказать тебе заранее, чтобы ты не была разочарована на завтрашней церемонии, поскольку, как ты говоришь, все думают, что ты получишь медаль. Но ты ведь никому не скажешь? Я не хочу испортить сюрприз Ави и его семье.
– Можно я скажу своим родителям?
– Конечно! Хотя я сам собирался позвонить и сказать им, как я сейчас тобой горжусь.
Он встал и протянул мне руку через стол.
– Спасибо, Шарлотта! – Мы пожали друг другу руки.
– Спасибо, мистер Попкинс.
– До завтра.
– До свидания.
Я направилась к двери, и вдруг мне в голову пришла идея. Понятия не имею откуда.
– А награду могут получить двое? – спросила я.
Мистер Попкинс поднял глаза. На секунду мне показалось, что в них мелькнуло разочарование.
– Несколько раз ее вручали паре учеников, которые делали что-то вместе… – Он почесал в затылке. – Но в случае Ави и тебя причины, по которым ее получает он, так отличаются от тех, по которым ее получила бы ты…
– Я не себя имею в виду, – прервала я. – Я думаю, что Джун тоже заслуживает награды.
– Джун?
– Она была рядом с Ави весь год, – объяснила я. – И подружилась с ним не потому, что вы попросили ее, как меня и Джека. А просто сама по себе! Это ровно то, что вы говорили о доброте.
Мистер Попкинс кивнул, словно он серьезно обдумывал то, что я сказала.
– Я была приветлива с Ави, а Джун была добра к нему. Это как приветливый, помноженный на десять. Понимаете?
– Да, понимаю, – улыбнулся он.
Я кивнула:
– Хорошо.
– Спасибо, что сказала об этом, Шарлотта. Тут есть о чем подумать.
– Прекрасно.
Он смотрел на меня, медленно качая головой, как будто спорил с собой о чем-то.
– Но позволь спросить. – Он будто подбирал слова. – Думаешь, Джун хотела бы получить медаль просто за то, что она была другом Ави?
Как только он это произнес, я поняла, что он хотел сказать.
– Ой, – сказала я. – Погодите. И правда. Не хотела бы.
Перед глазами почему-то мелькнул образ Майи, скалящей зубы на стол Саванны.
Друзья – это не про медали.
– Но я подумаю об этом вечером. – И мистер Попкинс встал из-за стола.
– Нет, вы правы, – ответила я. – Лучше так, как вы хотели сделать.
– Ты уверена?
Я кивнула.
– Спасибо еще раз, мистер Попкинс. До завтра.
– До завтра, Шарлотта.
Мы снова пожали друг другу руки, но в этот раз он взял мою руку обеими своими.
– Хочу, чтобы ты знала. Быть приветливым – это первый шаг к тому, чтобы быть добрым к кому-то. Это прекрасное начало. Я чрезвычайно горжусь тобой, Шарлотта.
Знал он или нет, но для меня эти слова стоят всех медалей в мире.
