– Но… – попытался было сказать наследник, однако, встретившись с взглядом отца, недовольно кивнул.
– Эх, молодость, горячность, – произнес Василий Игнатович, когда сыновья вышли из помещения, и, посмотрев на меня, произнес: – Мы вас сильно недооценили, Иван Егорович. В связи с чем мне хотелось бы узнать, что вам нужно? Ведь не зря мы сейчас находимся здесь и так мило беседуем!
«Думаю, про молодость и горячность – это он про меня», – вздохнул я и мысленно усмехнулся. – Ну вот, наконец мы перешли к настоящему разговору».
– Официальные извинения я от вас уже получил, – произнес, переходя к сути. – Теперь меня интересуют контрибуция в размере миллиона талеров и договор о ненападении. В ответ я готов публично отказаться от фабрики и передать вам оригиналы документов о ее продаже.
Несколько минут глава рода молчал, а затем наконец решил подать голос.
– Кхм… кхм… По всем пунктам, кроме первого, я согласен, – произнес он. – Однако миллион – это большая сумма. Да и при чем тут контрибуция, если наши рода не воевали?
– Потому как род Булатовых – проигравшая сторона. Вам необходимо вернуть контроль над своим производством, которое и фактически, и юридически находится под моей властью, кроме того, из всей этой ситуации вам необходимо выйти достойно и сохранить лицо. Как видите, все козыри в моих руках. Да, – вспомнил я. – К тому же вы поставили под угрозу мою жизнь, а я не намерен оценивать ее дешево…
Через пару-тройку часов жарких переговоров я стал обладателем семисот тысяч талеров, а Булатов получил обещанные документы.
Василий Игнатович явно не поверил, что я отдал все чистые листы с его подписями, однако я надеюсь, что предположение о наличии у меня подобных документов заставит его соблюдать подписанный договор о ненападении.
Следующий месяц был весьма насыщенным, так как помимо большого количества различных дел я искал, куда могу вложить внезапно образовавшуюся значительную сумму. Кроме того, мне удалось сэкономить и на информационной войне. После того, что произошло с Булатовыми, многие мелкие игроки решили не искушать судьбу и прекратили спонсировать продажные СМИ. Так что негативные вбросы в информационное пространство, касающиеся моей персоны, серьезно сократились.
За всеми этими событиями для меня совершенно незаметно прошла капитуляция Республики Кога.
О ней я узнал только после получения официального приглашения в императорский дворец на торжественное мероприятие.
«По крайней мере, встречусь с ребятами и немного развеюсь, – подумал тогда я. – А то уже давно нигде не бывал».
Официальная церемония была довольно скучна. Однако я развлекал себя изучением большого количества иностранных гостей в одеждах необычных покроев. Помимо республиканцев во дворце присутствовали смуглые жители Халифарского союза, а также представители других стран континента.
Вечер проходил неплохо, я пообщался с друзьями и некоторыми клиентами. Договорился о нескольких деловых встречах в офисе. Однако где-то в середине вечера, во время неофициальной его части, ко мне внаглую подошел какой-то подвыпивший незнакомец лет сорока.
Это был смуглый черноглазый брюнет с небольшой аккуратной бородкой, на голове которого красовалась необычная тюбетейка.
– Это вот, значит, какое в империи молодое поколение? – громко спросил он и попытался ткнуть меня пальцем в грудь, чего я соответственно не позволил. – Князь боится выполнить свой долг перед народом и бежит от сражений? Разве так поступали члены твоего рода?
– С кем имею честь? – холодно произнес я, не показывая, что меня хоть как-то касаются слова незнакомца.
– Трусу и слабаку это не нужно, – произнес мужчина. – Главное, что я знаю тебя, Иван Морозов. Ты молодой князек, чья слава слишком преувеличена! Ты не заслуживаешь права быть бояричем! Ты только позоришь это почетное звание! Лучше бы твой род окончательно канул в небытие, чем замарался таким ничтожеством!
Мужчина попытался плюнуть в мою сторону, однако я сделал шаг назад и, сдерживая себя, нанес удар ладонью по щеке хама, от которого тот отлетел на несколько метров.
– Подонок! Я вызываю тебя на дуэль, – вскричал уже трезвый мужчина, поднимаясь с пола. – Сегодня же!
