— Ладно, только имей в виду, что таблеток я уже не принимаю, — вяло предупреждала я. — Потом пеняй сам на себя. Получишь невесту во-о-от с таким животом. Как ты говоришь, по высшему разряду…
Примерно так мы с ним препирались, пока Рани не догадался подарить мне кольцо. Не знаю почему, но, получив кольцо, я как-то успокоилась и перестала спорить. А потом нас со Светкой перевели в другое место, рядом со Шхемом. То ли там не хватало операторов, то ли нашему начальству надоело возиться с ежемесячными дисциплинарными рапортами из военной полиции по поводу светкиной формы и моих сережек. По дороге на новую базу уже не требовалось делать пересадку в Иерусалиме, что автоматически решило проблему со зловредной лейтенантшей. Теперь некому стало хватать нас за шкирку, взыскания прекратились, а вместе с ними и субботние свидания в летающем вагончике.
Новая работа оказалась интереснее — теперь мы оперировали не только стационарными камерами, но и слежением с беспилотных самолетиков — мазлатов. Обычно мазлаты запускались, когда армия проводила операцию в касбе Шхема или в одном из окрестных лагерей беженцев. Мы работали в прямом контакте с полевыми командирами, что было намного увлекательней, чем наблюдать за иорданской границей, которую вот уже годы не нарушал никто, кроме диких кабанов. Так что Светка очень радовалась перемене — в отличие от меня.
— Все горюешь о своем вагончике? — смеялась она. — Брось, Анюта. Уж не думала ли ты, что вы так и будете до глубокой старости кувыркаться по субботам на армейской базе? Чем дурью маяться, лучше делами займись. У тебя их по горло: до свадьбы всего три месяца, а ты еще даже платьем не озаботилась
Конечно, она была права. Конечно. Но я-то знала, что происходит что-то нехорошее. Нет, мое счастье по-прежнему состояло из полета, удивления и страха. Вот только соотношение составляющих изменилось: полета и удивления стало поменьше, а страха — побольше.
А потом наступил декабрь. В воскресенье, перед тем как возвращаться на базу, я зашла к врачу, чтобы окончательно убедиться в том, что уже знала сама.
— Да, милочка, поздравляю, вы беременны. Двенадцатая неделя.
— Спасибо, доктор.
Выйдя из поликлинники, я позвонила Рани. Его мобильник был отключен. «Что ж, — подумала я. — Сам виноват. У меня в животе есть маленький комочек, твой ребенок, а ты узнаешь об этом только назавтра. Или еще позднее. Считай два дня жизни насмарку.»
Уже сидя в автобусе, я обнаружила пропажу сережки. Не знаю, где я могла ее потерять — возможно, у врача, когда стаскивала через голову свитер? Так или иначе, это только прибавило сумятицы к моему и без того странному состоянию. Понимаете, я не ощущала радости, хотя, если судить по тому, как этот момент рисовался мне в прошлом, должна была прыгать от счастья. Наверно, не хватало именно раниной реакции, его немедленной поддержки, его безоговорочного восторга, счастливого потрясения — всего того, что подавило бы страх, который окончательно возобладал над всеми остальными моими чувствами. А может быть, милосердный Бог просто хотел подготовить меня к дальнейшему?
Моя дежурная смена была сразу после светкиной.
— Ну? — спросила она, едва лишь я вошла в операторскую.
— Ага, — сказала я, тускло улыбаясь. — Двенадцатая.
— Ура! — Светка отшвырнула наушник, вскочила и набросилась на меня с поцелуями.
Дрор, наш дежурный офицер аж рот открыл от возмущения. Видимо, моя подруга в очередной раз учудила что-то из ряда вон выходящее.
— Лиора! Лиора! — так называли Светку все, кроме ее родителей и меня. — Лиора, ты меня слышишь?! Немедленно вернись на пост! Ты с ума сошла! Во время операции… Чем ты думаешь?
— Иду, иду… — она чмокнула меня в последний раз и затараторила, усаживаясь перед мониторами и заново прилаживая скобу устройства связи. — Я так счастлива, Анюточка, так счастлива! Наконец-то тебя раздует до неузнаваемости, и все мужики станут смотреть только на меня.
Я засмеялась и сразу почувствовала облегчение. Думаю, что мой страх просто загляделся на Светку. Поди не заглядись на такую…
Офицер ввел меня в курс дела. В Шхеме шла операция по поимке Махмуда Убейди, командира самарийской банды Хамаса. Мимо его фотографий в профиль и анфас я проходила по нескольку раз в день. В коридоре нашего здания размещалась целая картинная галерея с портретами разыскиваемых террористов, и Убейди занимал там одно из самых видных мест. Под одним из снимков был напечатан длинный послужной список: взрывы в кафе, обстрелы автомобилей, засылки самоубийц, адские машины и убийства, убийства, убийства… Русское значение фамилии Убейди подходило этому гаду как нельзя лучше.
