Я с интересом изучала программу сегодняшнего сеанса. Тоненький листочек с витиеватой надписью поверху «Обские грёзы». Ниже был изображён медведь с киноаппаратом в лапах и шёл тест самой программы:
(сильно захватывающая драма)
«Прибытие поезда»
«Любовь не знает преград»
«Цветение сакуры»
Зал постепенно заполнялся. Николай мимоходом бросил, что этот синематограф предназначен только для так называемой «чистой публики», здесь нет стоячих мест, которые по цене доступны даже для самых бедных.
Наконец погас свет и начался мой самый первый сеанс синематографа. Тапёр заиграл что-то разухабистое, и на экране появились лодки, заполненные под завязку мужиками, размахивающими саблями. На мой взгляд, это было не слишком предусмотрительно: в такой толчее не заметишь, как отсечёшь соседу что-то жизненно необходимое. Или он отсечёт — это уж как повезёт. И вообще, в настолько перегруженных лодках плавать опасно — того и гляди потонут. Появившиеся титры сообщили, что Разин и его ватага разгромили персов и захватили их княжну в плен. Княжну близким планом не показали, из чего я сделала вывод, что она не очень симпатичная. Но Разину и такая нравилась, он пользовался каждой возможностью, чтобы пообниматься с добычей. Возможно, потому, что других женщин в фильме не наблюдалось. Его соратники посчитали, что княжна отрицательно влияет на боевой дух командира и подбросили письмо, в котором та якобы переписывается с «принцем Хассаном». Разин даже не задумался, почему два перса переписываются на русском языке, взял — и выбросил девушку за борт, как ненужный куль. Протрезвеет — наверняка пожалеет, о чём я и сообщила Николаю в перерыве между фильмами, когда он поинтересовался, что я думаю о картине.
— Может, она выплыла? — предположил он.
— Шутите? В таком количестве тряпок сразу пошла ко дну. Да и не дали бы ей выплыть. Веслом по голове, пока Разин не видит, — и нет княжны.
— Экая вы кровожадная, Лиза, — усмехнулся он.
— Почему я? Это же не я её топила.
Обсуждение моей кровожадности сошло на нет, потому что свет опять погас и на нас поехал поезд. Кто-то в заднем ряду завопил от ужаса и бросился на выход, а солидный господин по соседству вытащил платок, вытер вспотевшую лысину и пожаловался:
— Который раз смотрю, а мне всё кажется, что несётся прямо на меня и сейчас же задавит. Бесовщина какая-то.
Третий фильм был о любви бедного парня к богатой наследнице. Они оба кривлялись, пытаясь показать глубину своих чувств, не понятых родными девушки. Зал то и дело разражался хохотом, но мне было скучно. Пожалуй, синематограф не оправдал моих ожиданий.
Порадовала только четвёртая часть. Красивые японки в национальных одеждах на фоне цветущей вишни и горы Фудзиямы. Умиротворяющая картина, за неё я простила первые три части.
На выходе из синематографа я столкнулась с учителем математики.
— Седых, что вы здесь делаете? Ученицам строго-настрого запрещено посещать синематограф.
— Андрей Андреевич, я не знала, — испугалась я, сразу представив все последствия доноса математика директрисе.
— Вы хотите сказать, что я привёл девушку на непристойное представление? — с угрозой спросил Николай, успокаивающе похлопав меня по руке.
— Я ничего такого не хотел сказать, — испугался теперь уже Андрей Андреевич. — Но в правилах гимназии…
— Думаю, всем будет лучше, если этот незначительный инцидент будет предан забвению, — столь же грозно продолжил мой спутник.
Математик устрашился ещё сильнее. Я же восхитилась. Нет, наверняка хомяки выглядят не так, как мне представлялось до этого. Во всяком случае конкретно этот хомяк должен быть пугающе большим и грозным.
— Какой инцидент? — пришла я на помощь математику. — Мы никуда не успели пройти. Нам на входе Андрей Андреевич объяснил, что по правилам гимназии я не должна посещать такие места, как синематограф.
Математик укоризненно посмотрел и махнул рукой.
— Сделаю вам послабление, Седых, — сказал он, — за отлично написанную контрольную. Конечно, там можно придраться к оформлению, но не буду. Но имейте в виду, не все в такой ситуации промолчат, так что будьте поосторожнее.
