— Ах да, Седых, — спохватился Андрей Андреевич, — у вас же проблемы со здоровьем. Хорошо, можете вернуться на место без оценки.
Выглядел он при этом как престарелый рыцарь, выступивший на защиту дамы от дракона. Наверное, в его представление отсутствие кола по математике спасало меня от гнева директрисы. Но в моём положении необходимо было не отсутствие отрицательных оценок, а присутствие положительных, поэтому я и не подумала вернуться.
— Целитель сказал, что мои проблемы со здоровьем не должны мешать учиться, поэтому решение простенькой системы уравнений мне никак не повредит.
— Простенькой? — скептически хмыкнул он. — Нуте-с, приступайте. Посмотрим, как вы запоёте через пять минут, Седых. Впрочем, я уже сказал, что оценивать ваши знания сегодня не буду.
— Извините, Андрей Андреевич, но я требую, чтобы ко мне относились без всякой снисходительности и оценивали мои знания в соответствии с показанным уровнем, — выпалила я и наконец приступила к решению.
Держать мел в руке оказалось непривычно, он крошился, пачкал пальцы и вообще писал совсем не так красиво, как бы мне хотелось. С другой стороны, красота — это было последнее, о чём я сейчас думала. Главное — не допустить ошибки. Пример, конечно, действительно простой, но кто мне помешает отвлечься и вместо того, чтобы сложить, взять и вычесть? Уж точно не Оленька, которая поддерживающе сопела рядом.
Андрей Андреевич опять хмыкнул, в этот раз — удивленно-одобрительно. Но я на него даже не оглянулась, пока не закончила решать и не поставила последнюю точку. Мел я положила на полочку, попыталась оттереть пальцы от его остатков и лишь потом повернулась к классу.
— Неожиданно, Седых, весьма неожиданно. Я ведь внимательнейшим образом за вами следил. Вы ниоткуда не списывали. Каким образом вам удалось подтянуть мой предмет за столь короткий срок?
— Благодаря Ольге, конечно, — уверенно ответила я, беря подругу за руку, — как только мне разрешили заниматься, она сразу пришла с учебниками и помогала выполнять задания, делясь знаниями.
— По-видимому, она столь старательно делилась, что ничего не оставила себе, — не удержался от ехидного замечания учитель. — Хомякова, вы в следующий раз, пожалуйста, поаккуратней, а то совсем без ничего в голове останетесь.
Девица с кружевным воротничком столь радостно улыбнулась шутке, словно любое унижение нас с Оленькой доставляли ей истинное удовольствие. И за что она так на нас взъелась? Это я попыталась выяснить, когда мы уже сидели за партой, а Андрей Андреевич всё своё внимание уделял девушке, стоящей у доски.
— Как за что? — удивилась Оленька. — Реалист, в которого Аничкова влюблена, весь прошлый бал волочился за тобой. Так что она не любит тебя, а меня — просто за компанию.
— Я бы поняла, если бы она меня не любила за то, что волочилась я. Но как я могу повлиять на тех, кто волочится за мной? — проворчала я. — Наступать им на ноги в танце?
— А что? Это у тебя хорошо получается, — хихикнула Оленька, намекая на своего брата.
— Хомякова! — рявкнул Андрей Андреевич. — У нас идёт урок, если вы не заметили. Я понимаю ваше желание помочь подруге и объяснить ей всё, что она забыла, но прошу вас делать это на перемене. Или вы хотите сниженную оценку по поведению?
Сниженную оценку Оленька не хотела, я тоже, поэтому на уроке мы просидели тише мышек, боящихся высунуть нос при коте, а на переменах решили тоже ничего не обсуждать — слишком много было любопытных ушей. Даже Аничкова так и тёрлась рядом, желая узнать, о чём мы секретничаем. Неприязнь неприязнью, а любопытство — любопытством. И это наши одноклассницы ещё не знали о дуэли, которая к этому времени уже давно должна была закончиться. Ах, почему я не попросила Владимира Викентьевича прислать мне записку? Сейчас бы не мучилась. Олечка была непоколебимо уверена в превосходстве своего брата, я же опасалась, что Юрий не такой слабый противник, как ей кажется, и может выкинуть какой-нибудь подлый финт.
Но всё прояснилось сразу после занятий. Когда мы выскочили из ворот, около них уже важно прохаживался ожидавший нас Николай. Изрядно ощипанный, но непобеждённый — это было не про него. Брат Оленьки выглядел столь блестяще и подтянуто, что я засомневалась, что дуэль вообще состоялась.
