— Спасибо, Юрий Александрович, я подумаю, — уклонилась я от немедленного ответа.
Разговор нужно было срочно переводить на другую тему, и тут взгляд зацепился за красочную афишу «Только один концерт! Впервые в Ильинске гостья из Туманного Альбиона! Филиппа Мэннинг — золотой голос оперы». И портрет этого «золотого голоса», выполненный в профиль. На портрете Филиппа была юна и необычайно хороша: аккуратный носик, пухлые губки и пышные волосы, собранные в затейливую причёску.
— Англия — законодатель оперной моды? — невольно спросила я.
— Что? — удивился Юрий, проследил за моим взглядом и снисходительно пояснил: — Разумеется, нет. Лизанька, да кто к нам поедет, в наши глушь и холод? Только по личным симпатиям.
— И чья личная симпатия эта Филиппа Мэннинг? — заинтересовалась я.
— Наверняка одного из Песцовых, — небрежно бросил Юрий, отворачиваясь от афиши. — Любит он… устраивать концерты.
Пауза была слишком характерной, чтобы понять, что Песцов не столько любит концерты, сколько певичек. Вполне себе подходящее увлечение для молодого оборотня, наверняка никак не позорящее клан. Поувлекались — и отставили, почему нет? Но говорить со мной на такие темы наверняка было неприлично, поэтому Юрий и смягчил слова, хотя лёгкое пренебрежение в тоне присутствовало.
— И часто он устраивает… концерты?
Фраза получилась двусмысленной, и Юрий на миг замешкался с ответом, но потом решил понять в свою пользу.
— Когда как. — Он склонился ко мне и проникновенно сказал: — Хочешь, Лизанька, мы сходим на концерт вместе?
— А это прилично? — уточнила я прежде, чем успела понять, что от меня такой вопрос звучит почти согласием.
— Разумеется, — воодушевился Юрий. — На таких концертах кого попала не бывает. Так я беру билеты?
— Мне не настолько интересна эта Филиппа, — отрезала я.
Мы как раз завернули к дому Владимира Викентьевича, и я чуть не застонала с расстройства: стоявшая перед домом машина очень напоминала машину княгини. Точнее, я была почти уверена, что это именно её транспортное средство: в конце концов, в Ильинске не так много автомобилей. Но всегда оставалась надежда, что я ошибаюсь: Рысьиных мне на сегодня уже хватило, а вот книги по магии сами себя не прочитают.
— Фаина Алексеевна приехала, — заметил Юрий, разбивая мою хрупкую надежду вдребезги. — Ей-то что тут понадобилось?
— Захотела повидаться с внучкой? — предположила я.
Юрий выразительно хмыкнул, показав, что оценил мою шутку.
— В любом случае нашей прогулкой она недовольна не будет, — оптимистично заявил он.
И так при этом мне улыбнулся, словно наш поход имел целью как раз доставить радость Рысьиной. Но я её осчастливливать не собиралась. Настолько, что не будь рядом со мной Юрия, повернула бы и пошла… да хотя бы в гости к Оленьке до самого вечера. Математику бы сделали и немецкий. Но удирать при Юрии я позволить себе не могла, так что я не только не повернула, но даже не замедлилась.
— Возможно, у неё дело к Владимиру Викентьевичу, — предположила я. — Тогда она даже не заметит, что я… что мы пришли.
В самом деле, не выгонять же из дома почти проникшего туда Юрия, тем более что он может развлечь Рысьину, буде ей это понадобится? В то время как я могу тихонько подняться к себе в комнату и посмотреть, не добрались ли до моих книг.
Но планам было не суждено выполниться. Стоило только появиться на пороге, как горничная затараторила, нервно ломая пальцы, что княгиня заждалась моего появления и постоянно спрашивает, не пришла ли я. Гуляли мы с Юрием всего ничего, так что Её Светлость утомиться ожиданием никак не могла, а значит, гоняла прислугу исключительно из вредности.
В гостиной мы обнаружили не только Рысьину, но и Владимира Викентьевича. Последний выглядел весьма недовольным и высказывал это недовольство княгине, прервавшись на полуслове, когда мы вошли. И на середине жеста: одна его рука смотрела в потолок, вторая — обвиняюще тыкала в княгиню. При виде нас целитель как-то сдулся и принял свой обычный доброжелательный вид. Даже через силу улыбнулся, когда они с Юрием обменивались приветствиями.
— Юрий Александрович, можете быть свободны, — сухо сказала Рысьина.
