— Смерть Потрошителю, — пробормотал убийца. — Эти люди требуют моей смерти, даже не зная, кто я. Забавно, не правда ли?
— Их можно понять. Они жаждут правосудия.
— Правосудия? — медленно повторил Потрошитель. — Эти люди знают о правосудии не больше, чем болтун о силе слова. Саша пожал плечами:
— Женщин-то вы убили.
— Может быть, — неопределенно качнул головой Потрошитель.
— Теперь они требуют мести. Их нельзя осуждать за это.
— Так все-таки мести, а не правосудия. Мести!
— Есть разница?
— Такая же, как между церковью и инквизицией. Ничего общего. Вторая лишь прикрывается именем первой. Потрошитель повернулся и внимательно посмотрел на Сашу. Надо заметить, взгляд у него был не слишком приятный. Острый, пронзительный, однако ничего жуткого в нем Саша не заметил. Тем не менее он почувствовал некоторую неловкость.
— Присаживайтесь, — пригласил Потрошитель. — Боюсь, это не самое удобное кресло, но другого я предложить не могу. Саша опустился в кресло, сказал:
— Думаю, нам обоим будет удобнее, если и вы присядете тоже.
— Я не люблю сидеть на полу, — убийца усмехнулся.
— А чем вас не устраивает кровать?
— Я в ней сплю, — ответил Потрошитель таким тоном, словно сама мысль о сидении на кровати казалась ему кощунственной. — Благодарю вас, но не стоит беспокоиться. Итак? С самого начала от их разговора стало здорово потягивать официозом. Чтобы хоть немного сгладить это ощущение, Саша достал из кармана блокнотик, ручку, спокойно перебросил страничку. Спросил вроде бы слегка рассеянно:
— Почему вы прогнали врача? Вчера вечером? Потрошитель презрительно фыркнул:
— Врача?
— Допускаю, что он не слишком понравился вам как человек, но как врач…
— Вы называете врачом человека, с которым даже не знакомы.
— Это необязательно. Я не был знаком и с… ну, хотя бы с Наполеоном Бонапартом, тем не менее мне известно, что он — гениальный полководец.
— А вы уверены в том, что не были знакомы с Бонапартом? Скажем, в прошлой жизни? — спросил Потрошитель и улыбнулся. — Я бы, на вашем месте, не был столь категоричен. Это первое. Второе: вы готовы отдать руку за то, что человек, беседовавший со мной вчера, — действительно врач? Саша не без интереса взглянул на собеседника. Заявление о знакомстве с Наполеоном прозвучало как дешевая симуляция. Того и гляди дальше последует что-нибудь вроде: «Разве вы не помните? Вас познакомили в Версале, в 1793 году». Хотя, подумал он, в определенной логике этому человеку не откажешь.
— Я задал вопрос: готовы ли вы отдать руку на отсечение за то, что мой вчерашний посетитель — врач? Саша усмехнулся. Он не замечал отчетливого кататонического возбуждения у собеседника, но тот говорил напористо и жестко, что свидетельствовало об определенной эмоциональной неустойчивости.
— Положим, нет. Но если он не врач, то кто же?
— Кто угодно, только не врач. Сто лет назад его и близко не подпустили бы к полноценной врачебной практике. В лучшем случае он осматривал бы богатых бездельников и подавал бессмысленные советы.
— Чтобы делать подобные заявления, надо хорошо знать человека.
— Вовсе нет, — фыркнул Потрошитель.
— Вы лечились у этого врача?
— Нет. И вам не советую.
— Но, если вы никогда раньше с ним не встречались, откуда вам известно, что он плохой врач? — нанес удар Саша и с любопытством уставился на Потрошителя. Какова будет реакция? Он ведь попался сам в собственную ловушку. По идее, тот должен был озадаченно замолчать, но вместо этого убийца засмеялся и хлопнул в ладоши:
— Чудо! Чудо, чудо, чудо!
— Вы хотите сказать, что это было знание свыше? — констатировал Саша, ожидая закономерного ответа. Если бы Потрошитель сказал «да», можно было бы вставать и уходить. На девяносто девять и девять десятых Саша был бы уверен в симуляции. Однако вместо прямого ответа собеседник поинтересовался:
— А вам бы этого хотелось?
— По крайней мере, такое начало разговора получилось бы интригующим. Потрошитель улыбнулся.
— Персонал меняется утром. Вчера я слышал, как одна из сестер сказала своей напарнице о том, что после замечательного ночного веселья ей очень не хотелось идти на работу. — Он поднял руку с оттопыренным пальцем и чуть пригнул голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Наша беседа состоялась около восемнадцати часов, а от этого врача уже пахло спиртным. Между тем, поздний вечер — самое напряженное время, особенно в такой больнице, как эта. Выйдите в коридор и спросите любого из служащих. К тому же, человек, с которым я разговаривал, — неврастеник, у него обкусаны ногти на руках. Вы по-прежнему станете утверждать, что он — достойный врач? — Саша усмехнулся и покачал головой. — Как видите, никакого чуда и никаких мистических сил. Я вас разочаровал?
