— Дай мне лекарство.
— Ты была со мной слишком непочтительна и продолжаешь себя вести так же… Я говорила тебе, правда? Таково наказание для плохих детишек, не выполняющих своих обязанностей…
— Дай! — прокричала Дубэ. — Мне плохо, черт возьми, если ты мне не дашь лекарства, то я устрою тут резню, ты знаешь!
Рекла покачала головой:
— Не думаю.
Дубэ заворочалась на койке, больно упала и стала извиваться на полу. Рекла прижала ее ногой. Она обладала неестественной для своей комплекции силой.
— Будь умницей.
Она подозвала тех же великанов, которые были вечером на обряде посвящений, и они выволокли Дубэ прочь.
Дубэ кричала, боль пронизывала ее грудь, все сильней и сильней. Когда Дубэ повели по коридорам Дома, все больше удаляясь от его центра, разбуженные убийцы вылезали на пороги своих комнат. Дубэ смотрела на них умоляющими глазами, но не видела на их лицах ни малейшего признака сочувствия, лишь одно холодное любопытство.
Камера была та же, Дубэ узнала ее. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь ее прерывистым дыханием.
Дубэ бросили в камеру, приковали к полу цепями и закрыли дверь. И она осталась там одна, со своими демонами.
Когда все было позади, поразмыслив, Дубэ решила, что Рекла была почти даже милосердна. Она оставила Дубэ на целый день ходить на цепи, но этот день был проведен в аду. Зверь топал копытами и в какие-то, казавшиеся бесконечными, моменты почти овладевал ее телом. Лица призраков заполнили густую тьму камеры, Дубэ просто молила о конце, который избавил бы ее от этих мучений.
Потом вошла Рекла. Она остановилась перед Дубэ, лежавшей на земле, властно встала над ней, широко расставив ноги.
— Ты запомнила урок, да или нет?
Обессиленная Дубэ смотрела на нее с ненавистью.
— Как ты можешь так наказывать меня? — прошептала она охрипшим от долгих криков голосом.
Рекла скривила свои красивые губы в улыбке.
— Это — не я, это — Тенаар. — Потом она снова сделалась серьезной. — Отныне ты будешь отвечать за молитвы во время трапез и будешь молиться со мной в храме каждое утро. Но прежде всего ты никогда больше не посмеешь быть со мной непочтительной. Скажи: «Да, мой страж», и это мучение кончится в одно мгновение.
Дубэ продолжала презрительно смотреть на нее. Она чувствовала себя униженной, но более всего — измученной усталостью и страхом. Ее бросили туда, где у нее не было защиты, туда, где она ощущала себя беззащитной и охваченной ужасом.
Дубэ закрыла глаза и сказала:
— Да, мой страж…
Едва придя в себя, Дубэ попыталась потребовать объяснений у Иешоля. Она попросила аудиенции через Шерву, который, до этого момента, был единственным, с которым удалось наладить контакт во время долгих молчаливых часов, проведенных на тренировках.
Как ни странно, Иешоль не стал откладывать и быстро принял ее.
Верховный Страж сидел за своим столом, склонившись над книгами. На носу у него были очки в золотой оправе. Дубэ поклонилась, прижав руки к груди (таково было приветствие убийц), а потом посмотрела ему в глаза.
Иешоль медленно поднял глаза от тома, который изучал.
— Что случилось?
— Все это не было оговорено.
— Что именно?
Он притворялся. Делал вид, что не знает, о чем речь. Он издевался над ней.
— Страж ядов отказалась дать мне снадобье и оставила меня на целый день запертой в камере.
Иешоль кивнул:
— Я знаю.
— Я отдала вам свое тело, а вы в обмен пообещали, что вылечите меня. Мне кажется, что вы не выполняете обязательства.
Иешоль покачал головой:
— Ты принадлежишь Дому, Дубэ. Полностью. Ты больше не тот человек, которым была раньше, ты не воровка, обученная предателем.
Дубэ вздрогнула, но промолчала. Она была не в состоянии спорить.
— Если ты до сих пор полагаешь, что не принадлежишь Дому и можешь следовать законам внешнего мира, то ошибаешься. Ты выбрала жизнь победителей, а это ко многому обязывает, в том числе к подчинению стражам и к исполнению обрядов. А в обмен на это ты будешь жить.
— Это именуется пыткой, — прошептала Дубэ.
Иешоль раздраженно махнул рукой:
— Тогда иди прочь, как это сделал Сарнек. Иди отсюда, и там твоя жизнь продлится не больше нескольких месяцев, по истечении которых тебя ждет смерть, о которой ты знаешь.
