Иногда она чувствовала непреодолимое желание поцеловать его еще раз, сказать ему все, спросить, нравится ли она ему, любит ли он ее. Но она всегда сдерживала себя. Отчасти потому, что Учитель с того самого дня не позволял себе больше ни одного нежного жеста, а отчасти из страха. Пока она ему ничего не сказала, все остается неопределенным. Она может продолжать смотреть на него обожающими глазами, мечтать о том дне, когда станет его женой. А если бы она сказала ему, то он мог ответить «нет». И тогда все в одно мгновение кончилось бы. А она этого не хотела. Она хотела продолжать жить так, любить его, не требуя ничего взамен.
Учитель стал давать ей деньги за ее работу.
— Если ты хочешь стать независимой, то должна научиться распоряжаться своими деньгами.
— Я совершенно не уверена, что хочу по-настоящему быть самостоятельной, Учитель…
На самом деле она все еще боялась, что он может бросить ее, теперь, когда она уже не была на самом деле его ученицей.
Учитель раздраженно махнул рукой:
— Глупости, рано или поздно ты должна будешь и захочешь найти свою собственную дорогу.
Этот период был полностью омрачен и освещен любовью к Учителю. В ее жизни не было места ни для чего другого. Все сводилось только к одному, все чувства были поглощены этой безграничной страстью. Из-за этого Дубэ чувствовала себя отупевшей, контуры всего окружающего расплывались и стирались.
А он оставался таким, как всегда, может, даже более холодным, чем обычно, хотя Дубэ и не хотелось допускать этого. Он избегал смотреть на нее, его взгляд все чаще становился печальным. По вечерам, они редко занимались. Учитель оставался у окна и смотрел на кромешную тьму. Летом он проводил большую часть ночи на берегу, просто глядя на океан, который набрасывал свои волны на побережье, а потом забирал их, сохраняя свой неизменный ритм, которому никто не мог помешать. Учитель казался бесконечно уставшим человеком.
Дубэ хотела бы взять на себя эту усталость, эту печаль, хотела бы, чтобы ее любовь оказалась способной вывести его из этой прострации и дать ему покой, потому что она чувствовала, как Учитель в этом нуждается. Но это было просто невозможно. Между ними все время что-то стояло, какой-то экран, разделявший их, нечто, чему Дубэ не могла подобрать названия, но что бесконечно мучило ее.
Так шли дни, один за другим, похожие один на другой. До того самого дня, когда на пороге их дома появился человек.
Был спокойный день, Дубэ тренировалась на песке. Она никогда не прекращала тренировок, даже зная, что никогда не станет наемным убийцей. Ей нравилось упражнять свое тело, к тому же она должна была поддерживать форму, чтобы достойно помогать Учителю.
Стояла осень, дул чудесный свежий ветер, хлеставший в лицо, что делало тренировку еще более приятной. Она размышляла, сидя на песке, скрестив ноги, когда услышала почти бесшумные, ритмичные шаги по песку. Инстинктивно она открыла глаза, ее медитация была прервана. На фоне серого неба вырисовывалась темная фигура. Это был худой человек, полностью одетый в черное. На нем была рубашка с довольно широкими рукавами, кожаный жилет с ярко-голубыми пуговицами, брюки из тяжелой материи и высокие сапоги. На поясе, на видном месте, висел длинный кинжал, который тоже был черного цвета.
Человек обратил свой назойливый взгляд на Дубэ, улыбнулся ей, но ей это не понравилось. В этой улыбке было нечто угрожающее. Человек не приближался и не удалялся, он просто смотрел, продолжая улыбаться. А потом ушел так же, как и появился.
Вечером Дубэ продолжала чувствовать себя встревоженной из-за этой встречи. Она не знала, что именно ее испугало, но она очень доверяла своему шестому чувству. Она хотела поговорить об этом с Учителем, но не знала, что сказать ему. Поэтому она молчала и надеялась, что тот человек больше не вернется, что это была случайная и ничего не значащая встреча.
Все последующие дни Дубэ продолжала волноваться. Упражняясь, она плохо сосредотачивалась, все время была напряженной и готовой вскочить. Учитель заметил это.
— Тебя что-то беспокоит?
Дубэ подняла глаза, скрывая оцепенение. На самом деле она давно ждала этого вопроса.
