Он едва удержался от смеха. Над дверью была подвешена кочерга. Конец рукоятки был привязан к крючку над косяком обыкновенной леской, железный крюк зацеплен за вбитый рядом гвоздь и еще одна леска тянулась от крюка кочерги к дверной ручке.
«Слишком просто», — подумал Сири. Он поискал другие ловушки, но больше ничего не нашел. Вытащив из желоба руку, он вернулся к двери, осмотрел замок и тщательно смазал петли. Замок оказался сломанным — наверное, потрудились сами налетчики, когда первый раз входили в лавку.
Достав из очередного кармана небольшой футляр, Сири извлек из него узкое лезвие. Из другого кармана появилась складная опасная бритва — часть наследства, доставшегося ему от отца. Установив лезвие в корпус, он просунул его в замочную скважину и подтолкнул к дверной ручке. Лезвие заскользило по металлу. Почувствовав сопротивление лески, Сири сделал усилие и перерезал ее. Подбежав к желобу, юноша вновь заглянул внутрь с помощью своего зеркала и убедился, что леска безобидно свисает сверху. Довольный проделанной работой, паренек тщательно рассовал по карманам инструменты и обмотал тряпками башмаки. Глубоко вдохнув, он тихо открыл дверь и скользнул в лавку. Оба налетчика спали.
Отец всегда говорил, что лучший способ подкрасться к кому-либо — этоне пытатьсяподкрадываться. Сири посмотрел на спящих мужчин. Тот, что был пьян, тихо похрапывал. Пройдя к передней двери, гость обнаружил торчащий в замке ключ и вернулся к кроватям. Нож Туллина блестел в темноте. Вытащив послание Фарена, Сири взял оружие и аккуратно пригвоздил записку к столу.
Вот так. Мрачно скалясь, он подошел к двери и повернул ключ. Замок тихонько щелкнул. Веки Туллина дрогнули, но глаза не открылись. Сири вышел на улицу и с размаху захлопнул за собой дверь.
Изнутри донесся безумный крик. Опрометью бросившись в тень соседней лавки, Сири притаился у стены и принялся ждать, что будет дальше. Через мгновение дверь распахнулась, и на улицу выглянул Туллин. В тусклом свете луны его лицо было белее мела. В доме послышалось протестующее бормотание, затем раздался душераздирающий вопль. Туллин вытаращил глаза и нырнул внутрь.
Подумав о Фарене, Сонеа вполголоса выругалась.
Перед ней на камине лежала короткая палка. После опытов над разными вещами, она решила, что дерево — самый удобный и безопасный объект экспериментов с магией. Это не была дешевая деревяшка — ее спилили в северных горах, а потом сплавляли вниз по реке Тарали, но несмотря на все это, она была не более чем расходным материалом, и около камина их было полно.
Сонеа с сомнением посмотрела на палку, потом обежала глазами комнату и напомнила себе, что ее разочарование сполна компенсировано остальным. Полированные столы и мягкие кресла вокруг. Шикарные кровати в соседних комнатах. Любая еда на выбор и полный бар напитков. Фарен обращался с ней как с дорогой гостьей из Высокого Дома.
Но она чувствовала себя узницей. В ее убежище не было окон — хоромы располагались под землей, и добраться до них было возможно лишь по Воровской Тропе. Девушку охраняли день и ночь. Только самые доверенные и приближенные к Фарену люди — так называемые «родичи» — знали о ней и ее местонахождении.
Вздохнув, девушка понуро опустила плечи. Оказавшись в недосягаемости как для колдунов, так и для претендентов на награду, теперь она отчаянно сражалась со скукой. После шести дней созерцания одних и тех же стен, ее уже не радовали запертые вместе с ней мыслимые и немыслимые предметы роскоши. И хотя время от времени к ней наведывался Фарен, кроме экспериментов с магией, Сонеа нечем было заняться в долгие часы одиночества.
Возможно, Фарен сделал это преднамеренно. Снова посмотрев на палку, она почувствовала очередной прилив разочарования. Несмотря на то, что с момента поселения в этом убежище Сонеа практиковалась по нескольку раз на день, результаты всегда оказывались далеки от ожидаемых. Если она хотела что-либо поджечь — оно двигалось. Когда хотела подвинуть — взрывалось. А если хотела сломать — вспыхивало огнем. Когда же Сонеа не выдержала и пожаловалась на это безобразие Фарену — тот только улыбнулся и посоветовал продолжать тренировки.
