— За что?
— Причин множество. Во-первых, они безобразны, — нет, правда, видели вы что-нибудь безобразнее женщины? Это надо додуматься — отрастить груди, бедра, об остальном я вообще молчу! Во-вторых, я ненавижу женщин за то, что они по природе своей жертвы. Мерзкое вообще племя — жертвы. Истребить бы его под корень, может быть, тогда наконец наступила бы спокойная жизнь, а жертвы тоже не остались бы в обиде, получив то, чего хотят, — мученический венец. А женщины — жертвы самые злостные, ибо они — жертвы в первую очередь женщин же. Если хотите заглянуть на дно чувств человеческих, выясните-ка на досуге, какие чувства питают женщины к себе подобным, и вы содрогнетесь от таких глубин лицемерия, зависти, злобы и подлости. Видели вы когда-нибудь, чтобы две женщины сошлись в честном кулачном бою или хотя бы от души выбранили друг дружку? Нет, у них приняты удары в спину, гадости исподтишка, от которых куда больнее, чем от прямого в челюсть. Вы мне скажете, что это не ново, что женский пол таков со времен Адама и Евы. А я вам отвечу, что за всю историю женщины не знали худшей участи, — по их же собственной вине, согласен, но что это меняет? Положение женщины стало ареной самого отвратительного криводушия.
— Вы так ничего и не объяснили.
— Рассмотрим ситуацию, какой она была раньше: женщина ниже мужчины по определению — достаточно взглянуть и убедиться, как она безобразна. В прошлом не было места криводушию: от женщины не скрывали ее низшего положения и обращались с ней соответственно. Сегодня же все куда гнуснее: женщина по-прежнему ниже мужчины — она все так же безобразна, — но ей зачем-то рассказывают сказки о равенстве. Она, конечно, в это верит, поскольку еще и глупа. А между тем с ней продолжают обращаться как с низшим существом, и разница в зарплате — даже не главное тому свидетельство. Есть другие, куда более серьезные: женщины отстают от мужчин во всех областях, начиная с любви, — ничего удивительного при их уродстве, скудоумии и омерзительно стервозном нраве в придачу, который они по любому поводу показывают. Судите сами, до чего лжива система: внушать уродливой, глупой, злобной и непривлекательной рабыне, что она имеет те же шансы на старте, что и ее господин и повелитель, у которого их заведомо впятеро больше. Будь я женщиной, давно повесился бы.
— Надеюсь, вы понимаете, что кто-то может с вами не согласиться?
— «Понимаю» — не совсем уместное слово. Я не желаю понимать того, что является для меня личным оскорблением. Какие же доводы, кроме криводушия, вы можете привести против моих?
— Довод первый — мои вкусы. Я вовсе не нахожу женщин безобразными.
— Сочувствую, вкусы у вас извращенные.
— Женская грудь — это же красиво.
— Вы сами не понимаете, что сморозили. На глянцевой бумаге иллюстрированных журналов и то эти самочьи выпуклости смотрятся на грани приличий. Что же говорить о вымени, которое и показать-то зазорно, а ведь именно таковы груди у подавляющего большинства женщин? Фу!
— Это ваши вкусы. Кто-то может их не разделять.
— О да, можно и ветчину в мясной лавке находить красивой, никто не запрещает.
— Это разные вещи.
— Женское тело — то же мерзкое мясо. Иногда формы особенно безобразных женщин сравнивают с окороками — так я вам скажу, что все женщины — окорока, и только.
— Позвольте мне в таком случае спросить, а кто же вы?
— Гора сала. Разве не видно?
— А мужчин, стало быть, вы находите красивыми?
— Я этого не говорил. Мужчины обладают менее отталкивающей внешностью, чем женщины. Но это не значит, что они красивы.
— То есть красивых людей нет?
— Почему же, есть. Дети бывают красивы. Увы, недолго.
— Значит, детство вы считаете благословенным возрастом?
— Вы хоть слышали, что сейчас сказали? «Детство — благословенный возраст»!
— Это общее место, но это правда, разве нет?
— Конечно правда, осел! Но к чему говорить ее вслух? Все и так это знают.
— Я вижу, господин Тах, что вы — глубоко разочарованный человек.
— Вы только сейчас это поняли? Отдохните, юноша, такая напряженная работа мозга утомляет.
— Что же вас так сильно разочаровало?
— Все. Мир скверно устроен, вернее сказать, скверно устроена жизнь. Криводушие нашего времени еще и в том, что принято провозглашать обратное. Нет, вы слышите этот дружный восторженный визг: «Жизнь прекра-а-асна! Мы любим жизнь!» Я готов лезть на стенку от таких глупостей.
