– А поконкретнее?!
В общей сложности Хранительницу печатного слова мы пытали часа четыре. Или она нас пытала – это уж как посмотреть. К концу диалога я зажгла свет, потому что зимнее солнце успело спрятаться за горизонт, серьезно пополнила запас матерных слов и приготовила три чашки ромашкового чая для Алекса, хотя, будем откровенны: после «допроса» успокоить его смогли бы разве что дротики с транквилизатором. Зато Книга, кажется, развлеклась от души: односложные ответы чередовались крылатыми фразами на языке «мудрость изрекшего» (особенно круто было расшифровывать Аристотеля с его древнегреческим и Сиддхартха Гаутаму, в просторечии – Будду, во фразах которого общими усилиями мы смогли перевести только имя в подписи) и красноречивыми, но, увы, бесполезными картинками. Например, однажды нам преподнесли вполне симпатичную чащу, что означало «идите-ка вы оба лесом!». А то, что было нарисовано после, когда Алекс повторил не понравившийся Книге вопрос, словами описать было нельзя. Вернее, можно, конечно, но цензура бы такого не пропустила.
Короче, это был просто писец! И писец не обычный, всем знакомый и почти родной, а махровый, с длинной шерсткой, подшерстком, нахальным взглядом и верой в свою непобедимость.
Это были танцы с бубном, проклятиями и взыванием к кровожадным богам древней Шумерии.
И еще это была месть. Вендетта той, кто знал и упивался своим могуществом и нашим бессилием.
Но все же кое-что кровью и потом нам удалось выяснить.
– Итак, это некромант, – уверенно сказала я, когда мы летели на полной скорости (кажется, в гневе Алекс был способен выжать из своей «мазды» сверхзвуковую).
Он скосил на меня глаза и сухо, по примеру Книги, ответил:
– Или нет.
Я скрипнула зубами, но сдержалась.
– Живет в городе, – продолжила максимально спокойным голосом.
– Или нет, – опять добавил Шурик.
– Он молодой…
– Или…
– Алекс, хватит! – взмолилась, все-таки не удержавшись. – У меня нервы не резиновые. Книгу трогать было нельзя, но, клянусь – не перестанешь ее копировать, я швырну в тебя туфлей!
– Не стоит этого делать, – спокойно ответил Соколов.
Я мрачно хихикнула:
– Что, страшно стало?
Он изогнул бровь:
– На твоем месте я бы тоже боялся меня бить.
– Это еще почему?!
– Ну, для начала, я за рулем!
Поджав губы, я пробубнила в ответ что-то неразборчивое, очень похожее на «вот и не нарывайся на скандал». Он искривил губы в усмешке:
– А почему ты злишься? Я же только повторил за тобой. Ты ведешь себя, как Книга Знаний – вываливаешь кучу ненужной информации. Я сделал так же.
– «Ненужной информации»?! – повторила я. – Но это же все, что мы от нее получили!
– Нет. Кое-что важное твой фолиант нам все же открыл. Некромант добрался почти до каждого кладбища в городе, раскопал с десяток могил, но его до сих пор не поймали. И это с учетом обозлившихся сторожей и паранойи Мелиссы Овады. Как ты думаешь, почему?
– Гаденыш очень удачлив? – неуверенно предположила я.
– Может, и удачлив. Но мне кажется, его просто не так ищут. Вернее, не там и не тогда.
Я свела брови на переносице, честно пытаясь понять, к чему он клонит. Ничего не вышло.
– Ты совсем меня запутал, – проворчала вполголоса. Он тихонько засмеялся:
– Подумай, ведьмочка! Как ему удается обходить ваших лучших охотников и ночного сторожа с ружьем?
– Он… – протянула я. – Погоди, какого-какого сторожа?! Хочешь сказать, он выкапывает трупы днем?!
Алекс закивал:
– Умница, крошка!
– Да не может быть! – возмутилась я. – Он что, дурак?
– Он не дурак. Он – молодой некромант. И ты даже не представляешь, как его сейчас тянет на кладбище!
– Но ведь не среди бела же дня! – воскликнула, недоверчиво округляя глаза. Алекс свернул в лес, к особняку, и бросил на меня глумливый взгляд:
– А почему нет? Кому придет в голову ловить его днем? Это ведь против правил и логики: ни один нормальный некромант, даже ни один гот не шарится среди могил, пока светит солнце. К тому же подумай – он ведь совсем недавно начал воровать тела. И почти каждый раз делает это на новом месте. Да никто просто не успел сообразить, что он приходит днем. К тому же скорее всего у него есть какой-то «законный» доступ к могилам.
