— А когда… когда хочешь его… — Галина посмотрела на дверь и замолчала.
— Сейчас! — сказал твердо. — Я думаю только об одном: о том, чтобы мы могли спокойно занять этот домик и жить как люди… Не хочу, чтобы ты думала, что я обычный негодяй, который, несмотря ни на что хочет замести следы, скрыть правду, только бы устроить свою жизнь. Я хочу разгадать эту тайну, иначе меня всю жизнь будут мучить угрызения совести. Все может быть совсем иначе, не так, как мы себе представляем. Я возьму кусок кости на анализ и постараюсь лабораторным способом исследовать, когда этот человек умер. Наконец, тщательно осмотрю скелет, может найдем что-то в дядиных бумагах? Может, это был несчастный случай, и дядя хотел его утаить? А может, когда убил того человека, то верил, что поступил правильно, потому что другого выхода не было? А может, как я уже сказал, как-то иначе разрешится вопрос. Тогда мы смогли бы сообщить властям, и совесть наша была бы чиста. Во всяком случае, сейчас другого выхода нет: скелет надо замуровать.
— Если бы ты не открыл окно… — сказала тихо, — ничего бы и не случилось. Дверь бы не захлопнулась с такой силой, и мы прожили бы здесь всю жизнь, ни о чем не догадываясь.
— Но я открыл окно, и ничего уже не сделаешь. Ты пойдешь со мной или останешься здесь?
— Остаться? Ни за что на свете! — подхватилась она. — Будь спокоен… Я уже взяла себя в руки. Постараюсь… постараюсь помочь тебе.
Улыбнулась ему бледной, усталой улыбкой.
— Если уж должны идти, то идем! — сказала она, пытаясь вести себя непринужденно. — В прихожей на гвозде висит электрический фонарь. Нужно взять, если хочешь осмотреть скелет в нише.
Он кивнул головой. Оба направились к двери, а потом начали медленно спускаться по узким, скрипучим ступенькам.
Когда вошли в кабинет и Тадеуш зажег свет, Галина подошла к окну и, отогнув краешек шторы, посмотрела в окно. На улице было достаточно светло, и отдаленные кусты при лунном свете походили на застывшие в танце призраки. Она вздрогнула и отвернулась от окна. Штора опустилась за ее плечами, однако осталась почти незаметная щель.
Мрочек стоял посреди кабинета, оглядываясь вокруг.
— Ты что-то ищешь? — спросила, невольно понижая голос.
— Нет, размышляю, где бы дядя мог держать мастерок, и все необходимые материалы, чтобы заштукатурить стену.
— Наверное, не здесь, — невольно улыбнулась. — Такие вещи хранят или в подвале, или где-то в сарае… Был ли у дяди сарай?
— Кажется, был. Дядя держал там верстак.
— Ты сначала осмотришь скелет?
— Наверное, лучше сначала принести инструменты, потом сможем спокойно осмотреть, а потом уже заштукатурить стену.
— Тадек, слушай…
— Ну что такое? — он уже взялся за дверную ручку.
— А ты умеешь штукатурить?
— Ну, как-то уж попытаюсь. Наконец, не такая это и премудрость: смешать немного песка с цементом и положить несколько кирпичей.
Прихватив фонарь, Тадеуш кивнул жене. Тихо приоткрыли дверь. На крыльце было совсем темно, густая листва дикого винограда не пропускала сюда лунный свет. Мрочек бесшумно закрыл дверь. Осторожно, почти на цыпочках, спустились деревянными ступеньками в сад.
После грозы воздух был прохладный и влажный. Тадеуш на секунду включил фонарик, осветив среди мокрых деревьев и кустов неширокую тропинку.
— Возьми меня за руку, — прошептал. — Там, за деревьями, будет светлее.
Прошли несколько десятков шагов, Мрочек остановился и оглянулся.
Чуть позади, в долине, виднелся освещенный луной дом. Под самой крышей желтовато светилось оконце спальни, где светился ночник.
Двинулись дальше, сбивая с кустов холодные капли. Луна плыла высоко в небе, большая, бледная, холодная.
Еще ступили несколько шагов, кончились кусты вдоль тропинки. Никакой ограды. И вдруг увидели, почти у самых ног, море. Здесь было светло, как днем. Справа — небольшой залив среди камней с каким-то помостом. У него что-то темнело. Неужели моторная лодка? Слева простирался песчаный пляж, далеко — далеко, сколько можно было охватить взглядом.
— Боже, как здесь хорошо! — вырвалось у Галины из груди. — И это все вместе с частью пляжа принадлежало твоему дяде? — она показала рукой на два ряда кустов, которые тянулись от берега вглубь суши.
