— Я буду сопровождать тебя, святейший владыка, со своими ванандскими молодцами. Ни один араб не осмелится поднять на тебя руку.
Католикос посмотрел на сепуха и, не зная, что возразить, сказал:
— Пусть свершится воля преславной царицы и князей. Но дайте мне время для размышления. Посредничество — дело трудное, нельзя браться за него необдуманно.
— Размышляй, сколько тебе угодно, святейший владыка, только не забывай о нашей просьбе, — сказал Марзпетуни. — Спасение страны сейчас в единении князей. Его надо добиться ценой каких угодно жертв.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — ответил католикос.
Пообещав сообщить вскоре о своем решении, он удалился вместе со спутниками.
Сепух Ваграм вышел проводить его.
— Увы, я не надеюсь на помощь его святейшества, — сказал князь Геворг царице.
— На этот раз будем надеяться, — ответила царица. — Он чувствует, что своим отъездом из Двина причинил всем нам огорчение, и постарается быть полезным.
Католикос, приведя раненого монаха к царице, хотел оправдать свое бегство из Айриванка и обеспечить пребывание в Гарни, но он очень встревожился, увидев, что дело приняло новый оборот и его посылают навстречу врагу… Он был убежден, что арабы возьмут его в плен и сепух Ваграм с отрядом ванандцев ничего не сможет поделать. Пленив его, арабы захватят и патриаршие покои, и тогда все погибнет безвозвратно.
Так думал католикос, и эти мысли не давали ему покоя. Он пригласил на совет своих приближенных и объявил им, что собирается отказать царице и князьям в их просьбе, усматривая в этом опасность для патриаршего престола. Никто не противился его воле. После чуда с затмением солнца монахи считали его желания ниспосланными с неба. Не видя для себя возможности оставаться дальше в Гарни, католикос решил уехать на остров Севан, где была многочисленная братия. Там он будет среди своего духовного воинства, и никто не станет его укорять. Кроме того, севанская обитель имела неприступную крепость и, будучи расположена на острове, была недосягаема для неприятеля.
Каково же было изумление царицы, когда она узнала, что католикос уезжает на Севан. Возмущенный сепух Ваграм не пошел даже проститься с ним. А князь Марзпетуни, который вместе с начальником крепости Мушегом провожал католикоса до моста Азата, ограничился всего одним замечанием.
— Заботясь о своей безопасности, ты спасешь только себя, — сказал он католикосу. — А патриарший престол перейдет к тому, кто сможет его защитить.
— Я уезжаю только для защиты престола, — ответил патриарх.
— Нет, святейший владыка, ты охраняешь престол католикоса Иоанна, а не престол Григория Просветителя. Ты потерял его в тот день, когда уехал из Двина.
Католикос не придал значения предсказанию князя и продолжал свой путь.
На Севане его встретили с величайшей радостью.
Князь Геворг, вернувшись в Гарни, вновь собрал совет у царицы. Единственный выход, остававшийся для спасения страны, он видел в объединении разрозненных княжеств. Робость католикоса не только не повергла его в отчаяние, а, наоборот, еще больше убедила в принятом решении.
— Отныне мы должны надеяться только на себя, — сказал он на совете.
Было решено, что царица останется в Гарни, чтобы сохранить царскую резиденцию в Востане; иначе князья вряд ли согласятся идти на врага, если даже Востан — сердце страны — окажется в руках арабов. Что касается князя Геворга и сепуха Ваграма, то решено было, что князь отправится к царскому брату Абасу и к спарапету Ашоту, а сепух к агдзинским и могским князьям. Заручившись же их согласием, князь Геворг и сепух Ваграм должны были обратиться за помощью к владельцам Васпуракана.
Через день после отъезда католикоса князь Марзпетуни и сепух Ваграм выехали из Гарни, каждый с небольшим отрядом телохранителей, и направились в те места, куда влекла их благородная миссия.
