— Господин мой! Егерские князья замышляют изменнический заговор. Надо спасти государя.
— Какой заговор, Езник? — встревожился князь.
— Они обещали Цлик-Амраму предать ему царя. Амрам согласился взамен не отбирать у них оружия.
— Откуда ты узнал об этом?
— От егерских воинов. Князья приказали им внимательно следить за каждой тропой, ведущей в ущелье, и стеречь царя, внушив, что иначе им не выбраться живыми из этой ловушки. Теперь воины приложат старание, чтобы закрыть нам дорогу и получить обещанную свободу.
Эта новость заставила царского друга глубоко задуматься. Он видел, что всякая надежда на спасение исчезла, и опять вспомнил слова Севада о том, что на этот раз бог покарает виновного. Вот и исполнилось его пророчество. Разве может простой смертный избежать гнева всевышнего?..
С этими мыслями он направился к сепуху Ваграму и вместе с ним поспешил в царский шатер, чтобы сообщить царю печальную новость.
Но каково было их удивление, когда царь беспечно рассмеялся, услышав эту весть.
— Этот несчастный жаждет моей крови, — сказал он спокойно. — Я давно знаю Цлик-Амрама. Он восстал против своего государя не из тщеславных помыслов. Ему нужна только моя особа. Загадка разрешается просто.
— Твоя особа, великий государь? Почему Цлик-Амрам должен враждовать лично с тобой? — удивленно спросил сепух Ваграм.
Царь смутился. Он почувствовал неосторожность своих слов и постарался избежать объяснений.
— Итак, значит, наше небольшое войско тоже спасено. После меня противник оставит в покое и армян и егеров, — сказал он, как бы не расслышав слов Ваграма.
Князь Геворг не понял царя и попросил объяснить, каковы его намерения.
— Этой ночью я уеду, — сказал царь.
— Ты? Один? — спросил князь.
— Да.
— По какой дороге?
— Через сторожевые егерские отряды и вражеский стан.
Сепух и князь изумленно уставились на него.
— Я докажу егерам и севордским князьям, что задержать Ашота Железного и предать его Цлик-Амраму не в их власти.
Сердце князя затрепетало, а на лице сепуха блеснула довольная улыбка.
— До сих пор я думал о безопасности своих близких, сейчас же вижу, что своим отъездом я спасу их.
— Уезжай, но только ради того, чтобы спасти свою жизнь, дорогую всем твоим слугам. Страна ждет своего государя. А мы можем и умереть. Армянская земля немного от этого потеряет, — сказал горячо сепух.
— Но зато армянский царь потеряет многое, — добавил Ашот.
Настал вечер. Намерение царя было известно только князю Марзпетуни и сепуху Ваграму.
Они вызвали к себе двух самых бесстрашных воинов из числа царских телохранителей и приказали им быть готовыми сопровождать царя.
Глубокой ночью царь вышел из своего шатра. Он был закован в стальные латы. Два рослых телохранителя подвели его могучего коня.
Царь с легкостью двадцатилетнего юноши вскочил в седло.
— Мы должны пронестись, как ураган, через вражеский стан. Мы должны рассечь полки, сокрушить все на своем пути. Через четверть часа мы должны быть в долине Куры, — приказал царь. Обнажив меч, он воскликнул: «Вперед, мои храбрецы!» — и, пришпорив коня, полетел к откосу.
Телохранители помчались за ним.
Через несколько мгновений все три всадника исчезли во мраке.
На счастье, ночь была безлунная и темная. Издали никто не мог их заметить. Однако в ущелье конский топот разбудил сторожевые посты егеров, которые, сгрудившись, загородили беглецам дорогу. Но царский конь и удары грозного меча заставили их расступиться, а крики телохранителей и натиск копий рассеял их ряды. Егеры поняли, что это был Ашот Железный, и с дикими криками бросились в погоню. Царь и его спутники, доехав до мятежных отрядов, тоже принялись кричать. Те от неожиданного разноголосого крика решили, что на них напали егеры, и, смешав ряды и топча друг друга, бросились бежать к лагерю.
Царь воспользовался этой суматохой. Размахивая мечом направо и налево, сокрушая все встречное, он пронесся вместе с телохранителями через ущелье, пробился сквозь последний сторожевой отряд и, вылетев на равнину, молнией сверкнул мимо лагеря Амрама и исчез в темноте.
Только через час узнали мятежники о бегстве царя. Севордские и егерские князья были пристыжены, а Цлик-Амрам с абхазским князем Бером обезумели от ярости.
