Но вдруг со склона правой горы на них посыпался град стрел. Это было делом рук абхазцев. Князь Бер, видя упорное сопротивление царских воинов и резню, которую они устроили среди копьеносцев, поднял своих лучников на склон горы и оттуда стал поражать противника стрелами. Царские воины не имели возможности защищаться щитами, ибо они держали их в левой руке, а стрелы сыпались справа. Они оказались между двух огней. Царь, видя отчаянное положение своих верных воинов, взвесил неравные силы и, считая бесполезным дальнейшее сопротивление, подозвал князя Марзпетуни и приказал трубить сигнал к отступлению.
Этот приказ поразил храброго князя как удар грома. Он, всегдашний противник братоубийственных войн, сейчас и слышать не хотел об отступлении. Кровавый угар боя опьянил и его. В эту минуту он не думал уже о том, что воюет против своих братьев. Он наказывал мятежников, врагов престола и родины. Он защищал своего государя, великого наследника армянского престола; этой мысли было достаточно, чтобы в нем проснулся лев. Но когда царь приказал отступать, по его телу прошла дрожь, могучая рука его дрогнула, и окровавленный меч бессильно повис. Он тяжело вздохнул; этот вздох больше походил на глухое рычание. Проехав в тыл конницы, князь приказал трубить сигнал к отступлению.
Царские воины стали отходить шаг за шагом, не поворачивая спины. Углубившись в ущелье, они заметили егеров, спускающихся из крепости к ним на помощь. Союзные князья, видя успех царской конницы, решили выступить. Но, увидев затем отступающие отряды, остановились на склоне.
Мятежники, испугавшись нападения егеров, оставили поле боя. Поредевшие царские отряды беспрепятственно вернулись в лагерь.
— Мы идем к вам на помощь, великий государь, — сказал начальник егеров, когда царь достиг склона горы.
— Напрасно беспокоились, князь: ведь егерские храбрецы не привыкли сражаться в ущелье, — горько заметил царь.
— Но мы должны были исполнить свой долг. Мы запоздали, так как приводили в порядок наши отряды.
— И сделали полезное дело. Вы спасли честь своего войска, избавив его от участия в нашем позорном поражении.
Сказав это, царь, насмешливо улыбаясь, отъехал от князя.
Начальник егеров проводил его злобным взглядом и, возмущенный, вернулся в свой шатер.
Дух раздора, который следует за всякой неудачей, расторг союз между царем и егерами.
Егерские князья охотно повиновались приказу императора Константина и пошли на помощь царю Ашоту в надежде на победу и богатую добычу. Сейчас, разочарованные, они уныло собрались в шатре своего начальника, думая уже о расторжении союза или бегстве. О чем же еще могли думать эти чужеземцы, которых привлекло сюда не желание защищать нерушимость армянского престола, а жажда наживы? Теперь же вместо этого им угрожала неминуемая гибель или голодная смерть. Кроме того, стало роптать егерское войско. У них был недельный запас продовольствия, но им не хватало воды. Жажда мучила и людей и лошадей. И вот отряд за отрядом направлялся к шатрам князей, требуя либо воды, либо разрешения разоружиться и покинуть лагерь. После долгого совещания старший егерский князь решил обратиться к царю и просить у него указаний.
Он вместе со своими князьями вошел в царский шатер в то время, когда царь совещался с Геворгом Марзпетуни и сепухом Ваграмом.
— В войсках, великий царь, начался ропот, который все растет и принимает угрожающие размеры. Как прикажете действовать? — спросил он царя.
— Я понимаю. Ропщут воины-егеры? — спросил царь.
— Да, великий царь.
— Какие же у них требования?
— Требование самое простое и естественное.
— А именно?
— Они просят воды, государь, воды или…
— Или?
— Или приказа сдать оружие противнику и выйти из этой ловушки.
Царь после минутного молчания проговорил:
— Это требование неосуществимо и несправедливо.
— Как? Великий царь, неужели люди не имеют права на глоток воды, если они испытывают жажду? — удивленно и насмешливо спросил князь.
— Нет, — ответил царь сурово. — Вас, вероятно, удивляет мой ответ, — продолжал он, — но я не сказал ничего удивительного. Тот, кто в безводном месте требует воды, предъявляет неосуществимое требование. Тот, кто ценой сдачи оружия ищет свободы, совершает низкий поступок.
