Отогнав врага на довольно большое расстояние, армяне собрали добычу и вернулись в свой лагерь.
В тот же день спарапет послал гонца в Сюник, чтоб известить князей Сисакян об одержанной победе и сообщить им, чтоб они не выводили своих войск из Сюника. Но гонец встретил сюнийские войска уже в пути, на границе Ардагана. Князья Саак и Бабкен, считавшие себя обязанными царю Абасу, хотели лично представиться ему и поздравить с победой. Поэтому они продолжали продвигаться к Ардагану.
Царский лагерь с приходом князей Сисакян принял еще более праздничный вид. Целых два дня продолжался праздник, воины жгли костры и предавались веселью, не предполагая, что абхазцы могут вернуться и неожиданно напасть на них.
На третье утро, в тот же самый час, когда на них напали армяне, абхазцы ударили по армянскому лагерю.
Царь Бер, разгневанный позорным поражением, вновь собрал армию, вооружил ее и повел против победителей. Перейдя ночью Куру, его войска подошли к армянскому стану в час утренней молитвы. Если бы они напали в полной тишине, то могло произойти большое кровопролитие. Но абхазский царь, желая устрашить противника, приказал трубить в трубы.
Эти неожиданные звуки заставили содрогнуться армян, не ожидавших нападения.
Начальники выбежали из шатров и, встав во главе сторожевых отрядов, устремились к валу, чтобы не допустить противника в лагерь. А спарапет, пришпорив коня, помчался вперед и стал строить войска в боевой порядок.
Абхазцы в это время оцепили армянский стан и с громкими криками устремились на него. Часть из них поднялась на вал и стала вытеснять оттуда стражей, а другая окружила шатры.
Армяне дрались не на жизнь, а на смерть. Абхазцы собирались обезоружить их и теснили к шатрам. Армяне же силились прорваться сквозь абхазские полки. Бой разгорался все сильней и сильней. Обе стороны бились яростно и не отступали.
Царь Абас, уверенный в опытности спарапета, с минуты на минуту ждал, что он прорвет линию противника и отгонит его в поле, но, видя, что силы абхазцев прибывают, а армяне оттеснены к шатрам, он быстро вооружился, вскочил на, коня и, обнажив сверкающий меч, помчался на врага.
— Вперед, мои храбрецы! — воскликнул он, и голос царя вселил бодрость в армян.
Воины, увидев, что государь сражается в их рядах как простой воин, воодушевились и яростно бросились на противника. Царский меч проложил им дорогу, и абхазцы стали отступать. Столкновение происходило в лагере, где у армян не было свободы действий, и отогнать абхазцев было трудно. Но одно обстоятельство помогло армянам.
Князья Сисакян, стоявшие со своими войсками на расстоянии одного аспареза от лагеря, узнав о внезапном нападении абхазцев, сейчас же привели в готовность свои полки. Разбив их на две части, они бросились на врага с двух сторон.
Абхазцы, столкнувшись с новым противником, вынуждены были биться на два фронта. В результате они стали кое-где отступать, а затем их постепенно начали оттеснять все дальше в поле. Таким образом, счастье стало вновь склоняться на сторону армян. Снова закипел яростный бой. Обе стороны сражались, не зная страха. Это была яростная битва двух царей, и с каждым из них были храбрые военачальники.
Но в этом бою могло бы погибнуть множество народа, если бы спарапет не прибегнул к старой парфянской хитрости. Он приказал Гору и царевичу бежать с ноля битвы и увлечь за собой абхазцев. Гор и царевич велели трубить отступление, и полки лучников стали убегать.
Абхазская конница, отделившись от лагеря, бросилась их преследовать.
Тогда армяне напали на оставшихся в лагере абхазцев и отбросили их к Куре.
Убегавшие армянские полки, увидев, что конница преследует их, мгновенно повернули назад и стали осыпать своих преследователей градом стрел.
Абхазцы оказались между двух огней. Им уже нельзя было идти ни вперед, ни вернуться в лагерь, потому что армяне преградили им дорогу. Оставался единственный выход — бегство.
Абхазцы, сражавшиеся в лагере, продолжали отступать к реке, надеясь собрать свои силы на другом берегу.
Оставив поле битвы, они, полк за полком, спешили к переправе. Но армяне не давали им возможности переправиться. Продолжая бой, они преследовали абхазцев до самой реки, а спасавшихся от меча топили в воде. Берег покрылся трупами, а река обагрилась кровью.
