Старый князь, думавший в последнее время только о смертном часе и об освобождении от своей клятвы, вдруг ожил, увидев лагерь исконного врага Армении… Дух мести заговорил в старике, и он поклялся или умереть, или окончательно разбить векового врага.
Он имел право дать такую клятву. В этот час он чувствовал, что годы не властвуют над ним, что он владеет мечом, как прежде, и пронзает копьем так же метко, как тридцать лет назад.
И действительно, верхом на горячем коне он, как юноша, носился по полю, отдавая приказания. Белоснежные волосы и борода придавали ему величественный вид, а голос был тверд, как десятки лет назад. Воины обожали своего старого полководца.
В первый же день спарапет и другие военачальники собрались к царю на совет.
Князь Марзпетуни, как самый опытный, посоветовал начать наступление в ту же ночь или на рассвете.
— Это очень важно, — говорил он, — ведь абхазцы надеются на то, что мы устали от перехода и постараемся избегнуть схватки. Они не сумеют оказать сильного сопротивления.
— Да, чтобы смутить неприятеля и одержать победу при небольших потерях, это самый лучший способ, — сказал царь. — Но как переправить нашу армию через Куру?
— Кура в этом месте неглубока, — ответил Марзпетуни, — пока это только речка, спускающаяся с Карсских гор. Конница может легко ее перейти вброд, а пехота должна помогать нам с берега.
— Кто поведет конницу? — спросил царь.
— Я и сепух Ваграм; царевич и Гор останутся на берегу и будут ждать твоих распоряжений, государь, — ответил спарапет.
Царь согласился на предложение князя и приказал на заре выступать.
Перед рассветом армянская армия была уже готова к наступлению.
Царевич и Гор расставили свои пешие отряды на берегу Куры на один аспарез дальше от лагеря, как раз напротив абхазцев, и ждали сигнала к нападению. Геворг Марзпетуни с конницей переправился на противоположный берег Куры. Чтобы не быть замеченным абхазцами, он отошел на несколько парасангов от лагеря и там переправился через реку.
Когда заалел восток, спарапет приказал войскам ускорить шаг.
В абхазском станс было спокойно. Царь и князья еще спали, а большая часть войска находилась в шатрах. Как только рассвело настолько, что можно было разглядеть противоположный берег реки, караульные абхазцы увидели, что армянские войска выстроены рядами против них. Они сейчас же дали знать своим начальникам. В лагере начался переполох. Абхазцы сами намечали наступление на этот день, но не в столь ранний час. Военачальники приказали сейчас же взяться за оружие. Абхазцы еще готовились, когда армянская конница, с грозными криками, как ураган обрушилась на них.
Абхазцы, растерявшись, выскочили из шатров и тщетно старались построиться. Многие из них были безоружны, а некоторые даже полуодеты. Армяне, не дав им опомниться, ринулись на них. Голоса военачальников ободрили смешавшихся воинов, и они наконец составили сплошной фронт. Скоро подоспели новые вооруженные отряды, которые, присоединившись к товарищам, стали храбро сопротивляться армянам. Но все же натиск армянской конницы был настолько силен, что абхазцы, хотя и бились геройски, не смогли остаться в черте лагеря. Армяне прогнали их с укрепленных позиций, и бой разгорелся в открытом поле.
В это время показался царь Бер, окруженный телохранителями, и стал подбадривать своих воинов. Абхазцы, которые уже начали отступать, воспрянули духом и оказали врагу яростное сопротивление.
Армяне за это время успели оттеснить их к берегу, ближе к своим лучникам, которые осыпали врага таким сильным градом стрел, что абхазцы смешались. Они не знали, сражаться ли им с конницей или защищаться от лучников, которые не давали им времени даже прикрыться щитами.
Несмотря на геройское сопротивление, абхазцы вскоре поняли, что они не в силах отогнать армян, которые били их с двух сторон. Оставив поле битвы, они бросились бежать. Ни окрики царя, ни угрозы военачальников не смогли вернуть воинов, которые в ужасе устремились прочь от врага.
Армяне с криками бросились за ними. Пехота перешла реку вброд и, выйдя на берег, тоже стала преследовать убегающих.
