— Но ты бледен и грустен, верно, рана твоя глубока…
— Я грущу, потому что остался жив…
— Боже мой! Ты опять о том же…
— Я жалею, что рана моя не смертельна.
— Умоляю, пощади меня!.. — взмолилась царица.
— Победа была уже за нами, когда вражеская стрела вонзилась мне в ребро. Я обрадовался, что победа увенчается смертью, и сейчас же вытащил стрелу, чтобы вместе с ней вылетела и моя душа. Но, увы… Рука араба не сумела нанести смертельную рану Ашоту Железному.
— О, как ты безжалостен!.. — прошептала царица и, не в силах больше терпеть, вышла из комнаты. Воин, стоявший у дверей, побежал за лекарем.
Осмотрев рану, зиявшую меж ребер, лекарь осторожно промыл ее и, смазав лекарственным снадобьем, заботливо перевязал.
На вопрос царицы, насколько опасна рана, он ответил:
— Благодарение богу, жизнь государя вне опасности.
Когда же царь остался один и приказал не скрывать от него правды, лекарь сказал:
— Стрела, великий государь, была отравлена. Быстрое воспаление раны не предвещает ничего хорошего.
К удивлению лекаря, на лице царя показалась довольная улыбка.
Князь Марзпетуни был так занят подготовкой к новому сражению, что в течение нескольких дней ничего не знал о событиях, происшедших в Двине. Он был уверен, что Бешир после нанесенного ему поражения готовится к нападению на Гех. Но каково было его изумление, когда один из воинов привез известие, что возвращающиеся в Двин караваны видели многочисленное войско Бешира на берегу озера.
— Он хочет неожиданно напасть на Севан, — догадался князь. — Он решил отомстить государю… Жизнь царя в опасности, надо спешить на помощь!
Князь приказал войску немедленно готовиться к выступлению. Но не успел он сообщить о своем намерении, как прискакал царский гонец и привез радостную весть о победе, одержанной царем на озере.
— Слава всемогущему богу, что не оставляет нас своей помощью! — воскликнул князь и, сняв шлем, прочувственным голосом прочел псалом Давида.
Народ и войско опустились на колени и произнесли благодарственную молитву. Остаток дня прошел в радостном празднестве, в котором участвовал князь с приближенными и воины обета.
Пока армяне праздновали победу на Севане и в Гехе, Бешир, разъяренный неудачами, вернулся в столицу.
Он собрал разбежавшиеся отряды, привел их в порядок и решил обрушиться на Гех, как первоисточник зла. Он полагал, что Марзпетуни находился в Урцадзоре. Поэтому, когда одни из его начальников предупредил о возможности нападения Марзпетуни, Бешир ответил:
— Этот мерзкий князь бродит в ущельях. Он не осмелится встретиться с нами в открытом поле.
Бешир проехал Котайк и, вступив в Востан, разбил лагерь на берегу Азата близ деревни Еранос. Отсюда он послал гонца в Гех с требованием выдать ключи от крепостных ворот, будучи уверен, что жители не посмеют ослушаться его приказа. Но как он возмутился, когда гонец вернулся и сообщил об отказе.
— Ключи от нашей крепости очень тяжелы, — сказали гонцу гехцы, — тебе одному их не довезти. Скажи Беширу, пусть приедет за ними сам.
— Так они еще высмеяли меня? — вскричал Бешир.
— Да, повелитель, и даже надругались над твоим приказом.
— Хорошо! Я забью ругань им обратно в глотку!.. А сколько войск у этих разбойников?
— Не знаю. Мне не разрешили войти в крепость. Со мной говорили с башни, — ответил гонец.
Начальники войска Бешира, боясь неожиданного нападения, советовали ему вернуться в Двин, дать отдых войскам и только тогда двинуться на Гех.
— За это время мы сможем узнать о количестве войска в крепости, — говорили они.
— Нет, после двойного поражения я не могу идти в Двин, — ответил военачальник. — Я привык вступать в Двин победителем, так будет и на сей раз.
Уговорить упрямого араба было невозможно, и начальники вынуждены были покориться.
Было пасмурное майское утро. Свинцовые тучи закрывали небо. Беширу казалось, что сама природа, скрыв солнце за тучами, предвещает ему победу. Поэтому он дал приказ начальникам немедленно выстроить войско и начать наступление на Гех.
Староста Ераноса, выполняя распоряжение Марзпетуни, уже успел послать гонцов в Гех и сообщить о приближении арабов.
