– Послушай-ка, – говорит Бася, – я что, сама должна делать себе чай?
Раскрою один секрет. Каждое утро Бася съедает сырок «Дарек» (зарегистрированная торговая марка), содержащий ценную вытяжку из полена. То есть самое лучшее. А «Дарек» – это вещь. Нет, я правду говорю. Тем более что для меня нет никакой корысти врать про «Дарек». Уж я предпочел бы придумать какую-нибудь чушь позаковыристей.
– Сплошь продукты иностранного происхождения, – говорю я. – Тебе не стыдно?
– Ты идешь или мне самой делать? – говорит Бася. – Идешь или предпочитаешь заняться кассовыми отчетами за последние три месяца?
– Тебе не стыдно? – говорю я.
– Ну что такое? – гневно вздыхает Бася. – Такое я впервые вижу.
– Иди и сделай чай, – говорит Гоха, – или лучше я сделаю.
– Ты чего откалываешь? Знаешь же, что она трехнутая, так чего дурака валяешь? – спрашивает Госька, когда мы оказываемся в задней комнате.
– Я сделаю чай, – говорю я, – и тебе тоже.
– Погоди, я сама сделаю, – говорит Гоха.
– Да нет, я сделаю, а ты хочешь? – говорю я.
– Господи, Мирек, у тебя кровь идет из носа, – говорит Гоха, – иди в туалет и вытри.
– Сперва чай сделаю, – говорю я.
На светлых плитках пола появляются смешанные с соплями рыжие пятна.
– Иди в туалет и умойся. Ты выглядишь, будто у тебя размягчение мозга. Иди умойся. Я залью кипятком, а ты насыплешь сахара и принесешь, только не откалывай номеров. Ну иди, не стой так.
– Если ты по-прежнему считаешь, – гипнотически говорит журналистка, ведущая программу в зеркале, и под взбитым блондинистым коком угадываются ее рожки, – что твой пенис имеет оптимальный размер, а твоя партнерша полностью удовлетворена вашими совокуплениями, то ты пребываешь в заблуждении и твоя жизнь являет собой ряд не слишком забавных анекдотов с печальным концом.
– Нет, я так не считаю, – говорю я.
– В таком случае чего ты ждешь? – спрашивает она.
– Не знаю, – говорю я.
– Тогда не стой столбом, – говорит она. – Отнеси чай, действуй.
Сегодня что, пятница? Пятница? Неужто, в задницу, пятница? В пятницу я способен многое простить. Способен рассказать Басе о своей эмоциональной жизни.
– Я не удовлетворен размером своего члена, – объявляю я, внося чай.
– Заплати в рассрочку за корзину с покупками, – говорит со смехом Бася, как будто ничего не слышала. – О, вот и чаек.
– Чай, – говорю я.
– Тьфу. Почему такой сладкий? – морщится после первого глотка Бася.
– Я подсластил, – говорю я.
– Но почему он такой сладкий?
– Я как следует подсластил, – говорю я. Как будто она не знает, что я забочусь о ней, как о собственной матери, что хочу, чтобы у нее было все самое лучшее.
– Сколько ты насыпал? Три?
– Девять, – говорю я. Как будто она не знает, что мне для нее ничего не жалко.
– Что? – давится Бася следующим глотком.
– Надо наслаждаться жизнью, – улыбаюсь я ей, потому что твердо знаю, что жизнью надо наслаждаться, и хочу, чтобы она чувствовала то же самое.
– Девять? – переспрашивает Бася, и глаза у нее становятся круглые от удивления.
Ловить каждую минуту, каждый миг. Брать от жизни все. Влечь плуг по сухой, каменистой почве. На каждом шагу выбирать крупные клубни и узловатые корни. Жевать их. Наслаждаться их наваром. Приветствовать каждый новый день с удвоенной силой биоксетина.
– Сахар крепит. Ты веришь в это? – спрашиваю я Басю.
– Что с тобой?
– Ты веришь в это? – спрашиваю я Басю.
– Мирек! – кричит Бася.
– Я не удовлетворен размером своего члена, – говорю я.
– Что??? – давится Бася. – Ты уже планировал отпуск? Так вот можешь больше не планировать.
– Почему ты пренебрегаешь качественными отечественными продуктами? – задаю я вопрос.
– Забудь о повышении, – говорит Бася. – Хотя мы будем говорить сейчас по-другому. Я представляю твое дело соответствующим инстанциям. Так что не говори потом, что я бросаю слова на ветер. Все, я пишу отношение в дирекцию. С меня хватит твоего присутствия, мне в моем отделении такие сотрудники не нужны.
– Руки вверх, – говорю я и стреляю в нее из пальца, – ты в это веришь?
– Видишь, я отправляю факс в Варшаву, – говорит Бася, но бросает взгляд на сумки, полные замечательных покупок, и сменяет гнев на милость: – Ладно, у меня сегодня хорошее настроение, так что у тебя есть возможность все исправить, ты еще можешь извиниться. Ну?
