Бонни что-то деловито писала в клеенчатой черной тетрадке, какими пользуются школьники. Потом она подняла глаза и спросила:
— Никто не хочет послушать стихи?
— Вот, значит, чем ты занималась? — удивился Клайд. — Ты что, стихи писала?
— Я понятия не имел, что ты умеешь писать стихи, — сказал К.У., вставая в знак почтения.
Бонни прокашлялась и возвестила:
— Это баллада о самоубийце Салли. — Она помолчала, чтобы привлечь побольше внимания, и начала:
У каждой из нас есть причины
В этих стенах торчать,
Но правы мы или неправы,
Непросто об этом молчать.
Порой наши лучшие годы
Мы тратим на подлеца…
— Ты все это сама написала? — удивленно воскликнул Бак.
— Ты будешь слушать или нет? — спросила Бонни и лицо ее напряглось.
— Ну конечно, — сказал Бак.
Она поглядела на Клайда, который горделиво улыбался и, углубившись в тетрадь, продолжила чтение:
Порой наши лучшие годы
Мы тратим на подлеца
Как трудно пройти сквозь невзгоды
И не потерять лица.
Я слышала много историй,
Живя в этом доме печали.
Одну никогда не забуду —
О самоубийце Салли.
Салли была красоткой,
Хоть и не на всякий вкус…
Бак не удержался и, рассмеявшись, сказал:
— Ну да, я ее знал, она была косая, беззубая и с заячьей губой.
Бонни метнула на него взгляд, и он тотчас же застыл. Она же продолжала:
Салли была красоткой,
Хоть и не на всякий вкус.
Ей приходилось кротко
Нести обязательств груз…
Медленно, очень медленно и тихо, Клайд встал с кресла. Слушая внимательно, радуясь каждому слову в отдельности и таланту Бонни в целом, он бесшумно переставлял ноги, стараясь не развеять атмосферы.
На улице тоже происходило движение столь же тихое, столь же желающее заявить о себе, по крайней мере, до поры до времени. Две полицейские машины остановились недалеко от их дома так, чтобы их не было видно. Лейтенант дал указания высадившимся из машины полицейским, а водителю первой машины велел поставить ее так, чтобы заблокировать выезд на улицу.
Лейтенант распорядился, чтобы перед штурмом его люди заняли позиции в укрытии. Полицейские поспешили выполнить приказ. Лица их были мрачны и полны решимости, в руках поблескивали револьверы. Лейтенант проверил, как подготовился отряд, и остался не доволен. Он велел двоим придвинуться поближе к гаражу, а одному занять такую позицию, чтобы он видел без помех входную дверь.
Тем временем Бонни читала свою балладу, а Клайд, вслушиваясь в строки, подошел к окну и выглянул. Он заметил странное движение — где-то мелькнула синяя полицейская форма, где-то сверкнул револьвер, где-то блеснул значок, он недоуменно заморгал — как же так, они ведь так старались остаться незамеченными…
О том, что пришлось ей изведать,
Она мне говорила всю ночь
Об этом хочу вас поведать,
Коль скоро вы слушать не прочь.
Клайд выругался.
— Послушай, Клайд Барроу… — начала Бонни.
— Полиция! — оборвал ее Клайд.
Слова пронзили тишину, повисли в воздухе, зазвенели в ушах у собравшихся эхом, которое побуждало к действию.
В руках у них вдруг оказались револьверы, с губ срывались ругательства. Из окон со звоном брызнули стекла.
Мы им так не дадимся, — бормотал Клайд, нажимая спуск.
Раздался хаос, время остановилось, слышались выстрелы, крики, команды, вопли боли и страха.
На кухне Бланш зажала уши руками и испустила долгий, пронзительный вопль. Он вырывался из ее разинутого рта целую вечность — и в нем слились отчаяние, ужас, зов на помощь. Но на помощь ей никто не спешил.
Клайд прицелился в синюю рубашку, показавшуюся на аллее, и выстрелил дважды. Человек в синем упал на спину. Он был убит наповал. Еще один полицейский побежал по аллее и был сражен пулей К.У. Бонни открыла огонь по кустам и увидела, как оттуда выпал человек.
— Надо смываться! — кричал Клайд.
— Они загородили проезд, — вопила в ответ Бонни.
— Надо попытаться, — возразил Клайд.
— Я пойду вперед, — сказал Бак.
Он ринулся к выходу, остальные за ним. Оказавшись на улице, Бак кинулся к гаражу, стреляя на ходу. Остальные не отставали.
— Все в машину! — кричал Бак.
Он выскочил из гаража, присел, стреляя по всему, что шевелилось. Показался полицейский, но не успел он прицелиться, как Бак выстрелил от бедра, тот упал и затих. Стреляя по ходу, Бак кинулся к полицейской машине, загораживавшей проход, сулившей им спасение. Непостижимым образом ни одна пуля не задела его. Он запустил руку в окно, снял машину с ручного тормоза и начал толкать ее изо всех сил. Тяжелый автомобиль медленно покатился вниз по аллее и освободил проезд.
