На выходе в Немецкое море вступили под паруса, но пары не прекращали. Делали до 10 узлов. Затем остановили машину и шли уже под парусами.
Прошли Английский канал и бросили якорь на Спитхедском рейде. Пошли дальше.
Из хроники плавания: «Корвет бежал под марселями и нижними парусами в галфинд по 10 и 10,5 узла… С рассветом с корвета увидели к югу милях в двух французский купеческий бриг, лежавший в дрейфе и выражавший все знаки бедствия».
Матросы, почти все участники севастопольской обороны, бедствию своих недавних врагов были даже рады:
— Ну и пусть, собака, тонет! Это их за Севастополь Господь карает!
Но командир думал иначе.
— Войны промеж нас нет, а потому будем спасать! – объявил он офицерам.
«Посадник» осторожно (чтобы ветром не навалило) спустился к нему. Капитан брига, срывая голос, кричал в мятый жестяной рупор:
— Мы бриг «Понт де Челс». Сели на риф. Разворотило все днище. Затем волной сбросило с камней. Сейчас же просто тонем. Команда не успевает откачивать воду, так как днище – одна дыра. Умоляю, помогите!
— Все будет хорошо! – отозвался командир «Посадника». – Мы вас спасем!
По приказу Бирилев мичман фон Шанц с двенадцатью матросами и помпой Доутона перебрались шлюпкой на борт тонущего брига и, засучив рукава, принялись за дело. Пока одни откачивали воду, другие заделывали пробоины. Вскоре течь была остановлена.
«Понт де Челс» взяли на буксир и притащили в Брест.
На Брестском рейде «Посадник» застал нашу и французскую эскадры. Французы сердечно благодарили Бирилева за спасение брига и людей. Когда же они узнали, что перед ними один из самых знаменитых защитников Севастополя, восторгу их не было предела.
Из‑за противных ветров в Бресте пришлось несколько задержаться. Не теряя времени, за это время полностью обновили запасы воды, закупили и на пять месяцев провизии, причем по вполне сходной цене.
5 ноября «Посадник» под парами покинул Брест. Волнение было большое, но шли хорошо. Затем и вовсе поймали попутный ветер и вступили под паруса. Через неделю пришлось выдержать приличный шторм, а потом еще и утомительную, выматывающую зыбь. Затем была стоянка на Мадере, где запаслись хорошим вином и перевели дух.
После того как «Посадник» пересек тропик, Бирилеву удалось поймать ровный пассат, и дальше уже плыли, что называется, в свое удовольствие до самого Рио‑де‑Жанейро. Матросы вечерами пели:
Дуй, знай, ветер, поддувай,
Хоть риф марсельный валяй!
Хоть риф марсельный валяй!
Ничего! Свисти, качай!
Рифы, взяв у марселей,
Быстро все закончим.
У закрепленных снастей
Лежа лясы точим…
На переходе экватора по старой морской традиции провели ритуал с обряжанием Нептуна. Во время посвящения в океанские мореходы Бирилев и другие офицеры откупались от Нептуна и его свиты вином, остальных бросали в купели. В Рио снова пополнили запасы и перевели дух. Из каждого порта Бирилев, как и положено, писал рапорты о ходе плавания в Морское министерство, а так как командир «Посадника» являлся и флигель‑адъютантом императора, то писал прямо и ему, и великому князю Константину Николаевичу.
Из дневника великого князя Константина Николаевича: «Вечером (1 марта 1860 года. – В. Ш.) во время собрания читал рапорт Ратькова (командир клипера “Разбойник”. – В. Ш.), Селиванова (командир клипера “Опричник”. – В. Ш.), Бирилева и очень интересно про них толковали и спорили».
А «Посадник» уже разворачивал свой форштевень на мыс Доброй Надежды.
Из хроники плавания: «Выйдя в море, при ветре, идущем от ONO, прекратили пары. Пролежав на SO до параллели 35° в южной широты, шли по ней и, придерживаясь по возможности этой широты, прошли 11 февраля 1860 года на вид мыса Доброй Надежды и того же числа стали фертоинг в Саймонс‑Бее».
Стоя на шканцах, Бирилев с удовольствием подставлял лицо теплому свежему ветру.
— Обратите внимание, господа, – обратился он к стоявшим рядом старшему офицеру лейтенанту Селиванову и штурману Чуркину. – Северный ветер здесь не разводит никакого волнения, несмотря на то что мы вынуждены «вогнать все рифы», закрепить фок с гротом и спустить брам‑стеньги.
Селиванов с Чуркиным признались, что тоже удивлены столь необычным явлением.
