Ниже поймете — это явный перехлест. «Советы», как называли нашу команду канадцы, тоже были хороши. А «Кленовые листья» просто играли, как привыкли.
Говорим мы, например, со Скотти Боумэном — величайшим тренером всех времен — у него дома во Флориде. И я слышу:
«Поверьте, Харламов был не единственным, кого Кларк так ударил клюшкой. Он был жестким игроком — и в НХЛ тоже так делал. Может, было сказано: «Если окажешься рядом с Харламовым — применяй силовой прием». Не думаю, что прозвучало: «Сломай ему ногу».
Спрашиваю о том же во время нашего долгого разговора в Тампе главную звезду тех «Кленовых листьев» — Фила Эспозито. Он для начала упоминает, что считает лучшим игроком советской сборной в серии не Харламова. Потом говорит о том же, о чем и Боумэн, а завершает тему совсем уж неожиданным — по крайней мере для нашей аудитории — пассажем.
«Считаю, что лучшим был Якушев. Он был тем человеком, которого мы реально боялись. Харламова же, я знал, можно вырубить. Что и сделал Бобби Кларк. Плохо, что он не сделал это в первом же матче!» — демонически расхохотался Фил.
И тут добавил очень важную ремарку:
«Такие удары постоянно случались в регулярном чемпионате НХЛ, и мне самому их наносили десятки раз. Мои голеностопы были измочалены! В том числе и самим Бобби. И это было частью игры. А эти советские парни кололи нас клюшками, словно копьями! Кололи!»
И Эспозито с присвистом изобразил, как игроки сборной СССР не просто колют канадцев клюшками, но и проворачивают их. Этого нам ни советская пропаганда, ни советские хоккеисты точно не расскажут.
У Якушева по травме Харламова, понятно, иное мнение.
«Конечно, мы это осуждаем. Кларк сам позже признавался, что второй тренер (Джон Фергюсон. — Прим. И.Р.) дал ему задание вывести этого парня из игры, и он таким вот неспортивным образом это сделал. Для них в то время это, может, и нормальное явление было, но для нас — подлый момент. Извинился ли Кларк тогда или потом? Нет».
Третьяк говорит: «Он сам (Кларк) написал в книге, что ему такое задание дал тренер. А задание надо выполнять. Тем более холодная война шла, отношения были неприязненные. Но в 1976-м приехали играть с «Филадельфией», и Кларк нашел меня перед игрой. Подарил шикарный перстень — десять бриллиантов, гербы Советского Союза и Канады, а также слово «унряжка». Он хотел написать — «упряжка», то есть мы все, советские и канадские хоккеисты, вместе. А еще подарил часы. Я ему в ответ — ондатровую шапку…»
Спрашиваю Михайлова, простил ли он Кларку травму Харламову за давностью лет — или почти за полвека эмоции не стерлись. Борис Петрович отвечает колоритнейшим образом — такой фразой, на какую способен только он один:
«В тот момент он для нас был гад ползучий. Не думаю, что тренер дал ему задание любой ценой вывести Харламова из игры. Нанести такую травму противнику — это проявление слабости. Но ведь Кларк не был слабым игроком! Может, он и не хотел, чтобы все получилось именно так? А сейчас…»
И машет рукой. Уточняю, мог ли Харламов ударить исподтишка. «Валерка — нет, — реагирует его партнер по звену. — В открытую мог врезать, а исподтишка — никогда».
У Фрэнка Маховлича я поинтересовался, слышал ли он лично команду Джона Фергюсона сломать Харламова. «Если такая команда и была, то точно не при мне, — ответил форвард канадцев. — И даже никогда не слышал, что Фергюсон такое говорил. Как и кто-либо другой».
На вопрос же, полагает ли он, как многие в России, что сборной СССР для победы не хватило как раз Харламова в двух последних матчах, Михайлов ответил: «Конечно. Это же была звезда из всех звезд. Из нападающих рядом с Харламовым некого поставить. Некого! При всем уважении к Мальцеву, Петрову, Якушеву». При том, что, как говорил сам же Борис Петрович, лучшим игроком в московской части серии был именно Якушев.
А Маховлич отрезал: «Это хоккей. В нем не бывает слова «если».
У всех — своя правда.
Татьяна Борисовна же о Кларке высказывается вот как:
«Гад такой! Ох как Евгений Мишаков с ним дрался тогда. Он первым на этого Кларка налетел — и такая заваруха началась! Потом уже все ребята начали. Валерка очень переживал, что его сломали, и он не сможет сыграть. Причем так хотел — и ему уколы делали, специальный сапожок под конек надевали. Но ничего не получилось, и он возложил этот проигрыш на себя — потому что невовремя сломался.
