Тео ленивой походкой подошел к Энни и протянул руку.
– Может, сначала я помогу тебе подняться?
– Не трудись. – Она вскочила, на этот раз благополучно избежав конфуза. – Почему ты явился в такую рань?
– Сейчас не так уж рано, а тебе не следовало оставаться здесь одной.
– Сожалею, – со всей возможной искренностью отозвалась Энни.
Взгляд Тео скользнул от ее голых коленок к горам книг на полу.
– В коттедж снова вломились?
Она собиралась рассказать ему о кресле-русалке, но Тео снова уставился на ее ноги, и Энни охватило чувство неловкости. Не хотелось стоять перед ним в одном полотенце.
– Я бы хотела на завтрак перепелиные яйца-пашот и свежевыжатый манговый сок, если тебя не затруднит моя просьба.
– Отбрось это полотенце, и я добавлю еще и шампанское.
– Звучит заманчиво. – Энни направилась в спальню. – Но поскольку я, возможно, беременна, мне, пожалуй, не стоит налегать на спиртное.
Тео тяжело вздохнул.
– От этих жестоких слов неистовый огонь в чреслах героя потух.
Пока Тео работал в студии, Энни сфотографировала русалку в различных ракурсах. Она собиралась отослать снимки по электронной почте манхэттенскому агенту Кунса, как только доберется до Харп-Хауса. Если кресло в самом деле творение Кунса, вырученные за него деньги с лихвой покроют ее долги, и еще останется немалая сумма.
Застегивая рюкзак, Энни невольно вернулась мыслями к мужчине в мастерской.
«Ты самое совершенное, самое прекрасное творение Божье».
Хоть Тео и ломал комедию, слушать его было приятно.
У Энни вошло в привычку каждый день наведываться к домику для фей. На этот раз она обнаружила крохотный гамак, смастеренный из пера чайки и пары прутиков. Разглядывая его, Энни вспомнила о рисунке Ливии с «освобожденным секретом». Теперь она поняла, что означала корявая закорючка в вытянутой руке стоящей фигурки взрослого. Пистолет. А тело, распростертое на земле? Красное пятно на груди лежащего изображало кровь, а вовсе не цветок или сердце. Ливия нарисовала сцену убийства отца. Открылась задняя дверь Харп-Хауса, и на пороге показалась Лиза. Заметив Энни, она помахала рукой, затем направилась к покрытому грязью внедорожнику, припаркованному перед гаражом. Собравшись с духом, Энни вошла в дом.
В кухне пахло поджаренным хлебом. На лице Джейси застыло встревоженное выражение, ставшее уже привычным.
– Пожалуйста, не говори Тео, что приходила Лиза. Ты ведь его знаешь.
– Тео не собирается тебя увольнять, Джейси. Даю гарантию.
Джейси повернулась к раковине и произнесла, понизив голос:
– Я видела, как он шел к коттеджу сегодня утром.
Энни не хотелось говорить о Тео. Да и что она могла бы сказать? Что, возможно, ждет от него ребенка, хотя это всего лишь случайность, мимолетный эпизод.
«Ты и вправду в это веришь?» – Милашка укоризненно поцокала языком.
«Наша Энни понемногу становится потаскушкой», – брюзгливо заметил Питер. Бывший герой окрысился на нее.
«Кто же у нас теперь грубиян и забияка? – вмешался Лео. – Подбирай выражения, приятель». – Он цедил слова в своей обычной презрительной манере, и все же…
Энни не понимала, что творится в ее голове. Но разбираться в этом было явно не время: рядом стояла Джейси, ожидая ответа.
– Я слышала, как умер твой муж.
Джейси прохромала к столу и опустилась на стул, не глядя на Энни.
– Теперь ты считаешь меня чудовищем.
– Не знаю, что и думать. Я предпочла бы услышать обо всем от тебя.
– Я не люблю говорить об этом.
– Понимаю. Но ведь мы подруги. Если бы я знала о случившемся с самого начала, то не ломала бы голову, почему Ливия не разговаривает.
Джейси вздрогнула, как от удара.
– Я не уверена, что причина в этом.
– Перестань, Джейси. Я кое-что читала о подобных проблемах у детей.
Джейси спрятала лицо в ладони.
– Ты не представляешь, каково это – знать, что причинила боль ребенку, которого любишь больше всего на свете.
В голосе Джейси звучала такая мука, что Энни, не выдержав, сдалась.
– Ты не обязана откровенничать со мной.
Джейси робко подняла глаза.
– Наверное, я… не умею дружить. Когда я росла, на острове было мало девочек моего возраста. К тому же я не хотела, чтобы кто-то знал о том, что творится у нас дома из-за отца, поэтому отталкивала всех, кто пытался сблизиться со мной. Даже Лизу… С ней мы дружим с раннего детства, но в разговорах почти не касаемся личных тем. Иногда мне кажется, что она приходит сюда только для того, чтобы доложить потом обо всем Синтии.
