Нивен Гарр.
Энни запустила пальцы в теплую шерсть Ганнибала. Она перебрала в памяти все известные ей фотографии Гарра. Его легко было узнать по буйным курчавым волосам, ничуть не похожим на волосы Марии и в точности таким же, как кудри Энни. Нет, она появилась на свет не благодаря мимолетному капризу, как уверяла мать, а Нивен Гарр не был тогда женат. Он впервые женился много лет спустя, заключив брак с мужчиной, с которым его связывали долгие отношения.
Теперь Энни все стало ясно. Мария любила Нивена Гарра. Должно быть, он испытывал к ней то же чувство, в его рисунках сквозила безграничная нежность. Но его любовь оказалась недостаточно сильной. В конце концов он примирился со своей истинной природой и оставил Марию.
Энни задумалась, знал ли он о существовании дочери. Возможно, гордость или ожесточенность заставили Марию скрыть от него правду? Мать всегда пренебрежительно отзывалась о детских рисунках Энни, высмеивала ее кудряшки и ругала за застенчивость. Наверное, ей причиняли боль любые напоминания о Нивене. Ее язвительные замечания о живописи Гарра объяснялись не отвращением к его работам, а горечью: Мария страстно любила его, а он оказался неспособен ответить на ее чувство.
Ганнибал изогнулся и спрыгнул на пол. Эти прекрасные наброски влюбленной женщины могли бы избавить Энни от всех забот. Даже малой части вырученных денег хватило бы, чтобы расплатиться с долгами. У нее появилась бы возможность не спеша подготовиться к новому этапу в своей жизни. Рисунки решили бы все проблемы.
Только Энни никак не могла расстаться с ними.
Лицо Марии светилось любовью, ладонь покоилась на животе, будто защищая еще не родившееся дитя. Эти рисунки Мария оставила в наследство дочери. Они доказывали со всей очевидностью, что Энни – плод истинной любви. Возможно, об этом и хотела сказать ей мать.
За минувшие сутки Энни потеряла бесконечно много, но взамен нашла свое наследство. Коттедж больше не принадлежал ей, финансовое положение внушало ужас, у нее не было крыши над головой, но удалось заполнить пустоту внутри, найти недостающую часть самой себя. А еще она предала подругу. Искаженное болью, изумленное лицо Джейси так и стояло у нее перед глазами. Энни чувствовала, что должна вернуться и извиниться.
«Не будь размазней, – презрительно фыркнул Питер. – Ты законченная тупица».
Энни отмахнулась от него, и хотя ее измученное тело молило о теплой постели, заставила себя подняться на утес во второй раз за день. Плетясь по тропинке, она думала, каково это, быть дочерью Марии и Нивена Гарра. Впрочем, в любом случае, ей оставалось только одно – быть самой собою, ничего другого она не умела.
Джейси сидела у себя в комнате, глядя в окно на двор. Дверь оказалась открыта, но Энни постучала.
– Можно войти?
Джейси безразлично пожала плечами. Энни приняла это за согласие.
– Прости меня, Джейси. Мне действительно жаль. – Она спрятала руки в карманы пальто. – Знаю, невозможно забыть все, что я тебе наговорила, но, пожалуйста, извини меня. Не представляю, кто вытворяет все эти страшные вещи, но…
– Я думала, мы с тобой подруги! – с горечью воскликнула Джейси.
– Так и есть.
Вскочив с кресла, Джейси метнулась мимо Энни к двери.
– Мне нужно найти Ливию.
Энни не попыталась ее остановить. Она понимала: разрушенные отношения так просто не восстановишь. Вернувшись на кухню, она решила дождаться, когда Джейси захочет поговорить. Та появилась довольно скоро, но тотчас направилась к задней двери. Не взглянув в сторону Энни, она распахнула дверь и позвала:
– Ливия! Ливия! Где ты? – Обычно разыскивать девочку приходилось Энни, она по привычке шагнула к двери, но Джейси уже вышла за порог. – Ливия Кристина! Вернись домой сейчас же!
Энни подошла к Джейси.
– Я обойду дом.
– Не трудись, – резко бросила Джейси. – Я сделаю это сама.
Оставив ее слова без внимания, Энни зашагала к переднему крыльцу. Девочки там не оказалось. Она вернулась к Джейси. – Ты уверена, что Ливия не в доме? Она может прятаться где угодно.
Тревога за дочь вытеснила на время из мыслей Джейси обиду на Энни.
– Я пойду посмотрю.
Дверь конюшни Тео предусмотрительно запер. Энни безуспешно поискала Ливию в роще за беседкой и вернулась к переднему крыльцу. Кругом не было видно ни души. Посмотрев вниз, на берег, Энни заметила розовое пятнышко среди скал. Она бросилась к лестнице. Хотя девочка сидела довольно далеко от кромки воды, ей не следовало спускаться к морю одной.
