– Гар.
– А?
Она подкатилась и, прижавшись к его теплому боку, прошептала ему на ухо:
– Я тебя люблю.
Надо признать, ей нравилась власть над ним. Одного этого было достаточно, чтобы он лучился счастьем.
– Хорошая девочка, – прошептал Гар.
И поцеловал ее, а она его, запустив пальцы ему в волосы. А что такое любовь, как не поиск и обретение того, кто тебе подходит? Того, кто возмещает твои недостатки? Того, с кем и над кем ты работаешь.
Ализ дан Бринт была достаточно мила, умна и родовита для того, чтобы с ней не было зазорно, и в то же время не настолько блистала красотой, умом и родовитостью, чтобы представлять угрозу. Так что она вписывалась в узкие ограничения Финри, в пределах которых можно выпестовать подругу без опасности, что она тебя затмит. С тем, чтобы ее затмевали, Финри мириться не могла.
– Как-то сложновато привыкать, – невнятно сказала Ализ, глядя из-под белесых ресниц на колонну марширующих солдат. – Когда тебя разом окружает столько мужчин, надо…
– А мне так ничего. Армия всегда была моим домом. Мать умерла, когда я была совсем маленькой, и меня воспитывал отец.
– Ой, прости.
– Да брось ты. Отец по ней, должно быть, скучает, ну а я-то тут при чем? Я ее и знать не знала.
Неловкая пауза, что неудивительно: Финри догадалась, что слова ее пришлись в некотором роде как обухом по голове.
– А твои родители?
– Умерли, оба.
– Вот как.
Финри почувствовала себя еще более неловко. В большинстве разговоров ей приходилось лавировать, как бы не сказать невзначай бестактность или не ляпнуть лишнего. Как ни осторожничай, а такое то и дело неизбежно случалось. Она смирилась. Хотя, быть может, следовало лучше смириться с тем, чтобы вовсе не открывать рот. К этому она тоже нередко прибегала, подчас с еще более неважнецким результатом. По тракту стучали копыта, топали башмаки под окрики командиров, раздраженных, что кто-то марширует не в ногу.
– Мы выходим… на север? – спросила Ализ.
– Да, к городишку Осрунг, на встречу с двумя другими дивизиями, генералов Челенгорма и Миттерика. Они меньше чем в десяти милях, за теми вон холмами.
Она указала хлыстом.
– А что они за люди?
Такт и еще раз такт.
– Генерал Челенгорм – храбрый и честный человек, близкий друг короля.
Отсюда и назначение ни по способностям, ни по возрасту.
– Миттерик – заслуженный, опытный солдат.
А также неуемный бахвал, так и метит на пост ее отца.
– И в подчинении у них столько же людей, сколько у нашего лорд-губернатора Мида?
– У каждого по семь полков, два кавалерийских и пять пехотных.
Финри вполне могла бы распространяться насчет численного состава, титулов и старших офицеров, но Ализ, по-видимому, уже и так достигла предела восприятия. Эти самые пределы были не так чтобы широки, но Финри все равно настроилась с ней сдружиться. Муж Ализ, полковник Бринт, судя по слухам, близок к самому королю, что делает его весьма полезным для знакомства человеком. Вот почему Финри взяла себе за правило смеяться над его нудными анекдотами.
– Народу-то сколько, – произнесла Ализ. – Твой отец, безусловно, наделен огромной ответственностью.
– Наделен.
Когда Финри последний раз видела отца, ее поразило, как он осунулся. Он всегда казался ей отлитым из железа, и осознание, что и он уязвим, вселяло смутную тревогу. Видимо, лишь взрослея, начинаешь постигать, что родители твои, как и все остальные, вовсе не вечны.
– А сколько солдат с противной стороны?
– На Севере разграничения между солдатом и обывателем как такового нет. У них несколько тысяч карлов – что-то вроде профессиональных воинов, считай, выросших в боях, со своим снаряжением и оружием. Они составляют переднюю стену из щитов при атаке. А на каждого карла приходится несколько трэлей – селян или мастеровых, принужденных платить повинность трудом и воинской службой. Эти обычно вооружены легко, копьем или луком, но и среди них зачастую попадаются закаленные воины, они могут служить в качестве командиров, телохранителей или разведчиков в небольших отрядах, именуемых дюжинами. Вроде этих, – она указала на разношерстное, как попало одетое воинство Ищейки, нестройно бредущее по кромке холма справа от колонны. – Сколько всего людей у Черного Доу, точно не знаю. Сомневаюсь, что о том ведает и сам Доу.
