Остальные поспевали нога в ногу – щиты поскребывают друг о друга, плечи почти впритирку. Весельчак Йон с одной стороны, Трясучка с другой. Он сам здесь, пожалуй, слабое звено. А вообще нечего растекаться мыслью по древу.
Парни Черствого шли не совсем уверенно, шатаясь, старались отдышаться на подходе к камням. Йон испустил боевой клич – высокий, пронзительный, – к нему присоединились Атрок с братом, а там уже пошел скрежет и вой, топот башмаков по замшелому дерну – земле, где люди некогда, еще во время Оно возносили, вероятно, молитвы. Молились о лучших временах. В груди у Зобатого горели ужас и ликование битвы; жгучий ком подкатывал к горлу. Люди Черствого – ломаная линия щитов, невнятно поблескивающее между ними оружие. Вот они еще между камней, а вот уже перед ними.
– Круши! – рявкнул Зобатый.
Вместе с Йоном он подался налево, Трясучка с Бреком направо, пропуская Жужело с его демоническими взвизгами. Краем глаза Зобатый заметил, как округлились глаза и отвисла челюсть у кого-то из штурмующих. Сам по себе человек не бывает ни храбр, ни робок. Все зависит от того, какой расклад. Кто стоит рядом, надо или нет вначале взбираться под стрелами на какую-то там хренову крутизну. Этого парня увиденное заставило присесть и пригнуться под щитом, на который миг спустя обрушился Отец Мечей; да что там меч – утес, заточенный до остроты бритвы. Скрежетнул металл, брызнуло дерево и плоть. В ушах у Зобатого шумела кровь. Он крутнулся, увертываясь от удара копья, рубанул мечом – тот отскочил от чужого щита, – наддал еще раз щитом о щит так, что хрустнула кость, а противник опрокинулся и покатился вниз по склону.
Вон он Черствый, седые космы ниспадают на лицо. Вот он резко взмахнул мечом, но Жужело оказался проворней и с непостижимой ловкостью двинул гардой меча ему прямо в рот, отчего Черствяк закинул голову и грянулся на спину. Но у Зобатого свои заботы. На него вовсю наседала какая-то образина – разинутый рот шире ворот, обдающий кислой вонью. Для нужного замаха слишком тесно. Зобатый оттеснил противника щитом на покатый склон. Атрок рубанул по чьему-то щиту топором, получил ответный удар. Зобатый примерился и нанес удар, но локоть угодил на древко вражеского копья, и удар пришелся вскользь и плашмя. Кто-то с дружеской ласковостью тронул Зобатого за плечо: в драку вмешался Жужело. Отец Мечей закружился, сливаясь в радужное сияние, в стороны с криками разлетались люди. Кто-то, к несчастью для себя, под него угодил – племянник Черствого.
– Э…
И вот его уже почти двое; точнее, один пополам. Рука с плечом улетели в воздух, тело перевернулось и шлепнулось на подогнувшихся ногах. Длиннющее лезвие с влажным присвистом вынырнуло из веера брызг, льдиной в теплую погоду, окропив лицо Зобатого, который с резким выдохом сокрушил чей-то щит, сжав зубы так, что казалось, они треснут. При этом он что-то еще и рычал, непонятно что; на лицо сыпались мелкие щепки. Боковым зрением заметив движение, Зобатый вскинул щит, почувствовал глухой удар, край щита заехал в челюсть, да так, что Зобатый качнулся, рука отнялась. Взметнулся клинок, черный на фоне яркого неба, и ударился о клинок Зобатого. Под скрежет металла Зобатый с противником, натужно сипя, сверлили друг друга взглядами. Кто это, Ютлан? Хотя какой Ютлан, он уж сколько лет как в земле. На неровной поверхности – одна нога выше, другая ниже, – особенно горело колено, жгло легкие. Неужто не устоять? Оловянный блеск глаза Трясучки, ловкий мах топором, и череп у Ютлана лопается, а на щит Зобатого стреляет сгусток темной жижи. Оттолкнутый щитом труп катится по траве. Рядом раскалывает чей-то доспех Отец Мечей – больно попадая по руке, летят во все стороны гнутые кольца кольчуги. Стук и лязг, скрежет и дребезг, вопли и шипение, треск и глухие удары, вой и рев, как на бойне. А Скорри что, неужто напевает? Что-то метнулось Зобатому в лицо – по щеке и в глаз, – он едва успел отдернуть голову. Кровь, лезвие клинка, грязь, непонятно что косо нахлынуло, и Зобатый упал на локоть, попутно кое-как отбив щитом копье, которым саданул в него орущий солдат с родимым пятном на щеке. Вставать, немедля вставать. Нападающему в плечо угодило копье Скорри, вражья рука повисла плетью.
