Геракл уж потерял. Начнем с рожденья.
От корня я греховного: отец,
Не смывши крови тестя старого, поял
Алкмену в жены. Дети отвечают
За ненадежные устои дома. Зевс
Всходил на ложе брачное Алкмены.
Да, – Зевс, Тесей. А ты, Амфитрион,
На сына не сердись: тебе всецело
Принадлежит сыновняя любовь.
От Зевса только ненависть супруги
Его я получил. Еще у груди
Я был, когда она мне в колыбель
Послала змей с горящими глазами.
А с той поры, когда вошел я в силу,
С дней юности… иль надо исчислять
Труды подъятые? тех львов, Гигантов,
Тех пламя изрыгающих чудовищ,
Стада кентавров тех четвероногих,
Что избивать я должен был? Змею,
То чудище стоглавое, что вечно
Растило головы взамен отбитых,
Я должен был осилить… Целый ряд,
Неисчислимые труды замкнулись
Сошествием в юдоль теней, откуда
Я сторожа в воротах смерти, пса
О трех телах, из мрака вывел к свету.
Так Еврисфей мне приказал… Но вот
Предельный подвиг мой, Тесей, – ты видишь
Тела убитых мной детей: то камень
Последний в здании моих несчастий.
Такой бедой придавленный, могу ль
Убийцей я остаться в милых Фивах?
А если б и остался, то дерзну ль
Я в храм войти или к друзьям, на праздник
Идущим, присоединиться? Нет, Тесей,
Проклятье, надо мной висящее,
Людей страшить должно. Нельзя и в Аргос
Изгнаннику. Так дальше на чужбину,
Быть может? Да, чтобы встречать повсюду
Взгляд неприязненный и ненависть?
Геракла всюду знают. Каково
Услышать, как надменный чужестранец,
Указывая на тебя, промолвит:
«А, это тот Геракл и сын Зевеса,
Который перебил свою семью.
Пусть уходил бы он куда подальше!»
А ведь тому, кто счастие познал,
Его измена нестерпима; легче
Выносит горе, кто к нему привык.
Геракл
Ведь до того дойдет, что уж не люди,
А реки, море, земли закричат:
«Назад: не смей касаться нас, несчастный!»
Что ж, или обратиться напоследок
Мне в Иксиона, с вечным колесом
Из пламени, которое он крутит?
А коль мне это рок сулит – пусть лучше
Меня никто из эллинов не видит
Из тех, что знали в счастии меня.
И все-таки я должен жить? Да жизнь-то
Под бременем проклятья разве – жизнь?
Нет, пусть она теперь, светлейшая
Супруга олимпийца, танец свой
Победный пляшет там, на горной выси
Зевесовой, и под ее стопой
Гора дрожит! Свершилась воля Геры:
Эллады первый муж низвергнут, дом
Его в обломках, срыт до основанья…
И это – бог… Молиться могут ей…
Из ревности к какой-то смертной, мужа
Красой привлекшей, мстит она тому,
Кто эллинам оградой был, спасал их;
И чью ж вину он должен искупать?
Корифей
Да, это верно: все твое несчастье
От Геры, а не от других богов.
Тесей
Не спорю: легче требовать терпенья,
Чем самому терпеть от рук судьбы.
Но где тот человек, тот бог, скажи мне,
Который бы греха не зная жил?
Послушаешь поэтов, что за браки
Творятся в небе беззаконные!
А разве не было, скажи мне, бога,
Который, в жажде трона, над отцом
Ругаясь, заковал его? И что же?
Они живут, как прежде, на Олимпе,
И бремя преступлений не гнетет их.
Так как же смеешь ты, ничтожный смертный,
Невыносимой называть судьбу,
Которой боги подчиняются? Ты в Фивах,
Обычаю покорный, жить не должен.
Но в град Паллады ты войдешь за мной;
От крови пролитой очистив руки,
Я дам тебе приют и прокормлю:
Дары, которыми афиняне почтили
Меня за критского быка, и дважды семь
Детей, спасенных мной, – они твои.
Имения мои – по всей стране: покуда
Живешь ты, ты – хозяин полный их.
Когда же смерть тебя в юдоль Аида
Опустит, алтарем почетным, жертвой
Почтит героя весь афинский край.
Наградой же Афин достойной будет
Та слава, что в Элладе мы пожнем
За помощь мужу славному в несчастье,
Позволь и личный долг мне уплатить:
Надежный друг теперь Гераклу нужен.
Когда же бог возносит нас – к чему
Друзья? Довольно благостыни бога…
Геракл
Увы, Тесей, меня в моей печали
Теперь игра ума не веселит…
К тому же я не верил и не верю,
Чтоб бог вкушал запретного плода,
Чтоб на руках у бога были узы
И бог один повелевал другим.
Нет, божество само себе довлеет:
Все это бредни дерзкие певцов.
Довольно… Я не скрою, что сомненьем
Теперь охвачен я, не точно ль трус
Самоубийца…
Да, кто не умеет
Противостать несчастью, тот и стрел
Врага, пожалуй, испугается… Я должен
И буду жить… С тобой, Тесей, пойду
