Иван Дмитриевич поспешно вышел в швейцарскую, где встретил знакомого молодого человека, имевшего испуганный вид.
— Что вам угодно?
— Сейчас совершится убийство.
— Какое? Где?
— Знаете купца… моего большого приятеля?
— Знаю.
— Знаете также и то, что он недавно женился?
— И это знаю.
— Ну, так он сейчас должен убить свою жену.
— Почему «должен»?
— Так сложились обстоятельства. Но теперь дорога каждая минута. Поскорее отправимся на место происшествия, я по дороге расскажу вам все подробности.
Через пять минут Путилин вышел из клуба вместе с молодым человеком, который рассказал начальнику сыскной полиции следующее.
— Сегодня на благотворительном маскараде в Дворянском собрании ко мне подходит мой приятель и говорит взволнованным голосом: «Я только что вернулся с экстренным поездом в Петербург. Меня известили в дороге об измене моей жены… Она здесь со своим прежним женихом… Я не вынесу этого позора… Я с нею расправлюсь. Ради всего святого, приезжай через полчаса в ресторан «Малый Ярославец». Ты мне нужен и как свидетель, и как советчик». Зная, что он крепко ревнив, я отнесся к его словам только с притворным участием. Однако я поехал в «Малый Ярославец». Так как было уже поздно, то швейцар спросил меня, куда я иду. «В кабинет», — ответил я и стал взбираться по лестнице; но он вторично остановил меня вопросом: «К кому?» Я назвал фамилию приятеля. Швейцар отчаянно замахал руками и таинственно сообщил: «К ним нельзя-с, у них сейчас произойдет несчастие. Они ходят по коридору и кого-то поджидают».
Я догадался, что он выследил жену и держит ее в засаде. Я тотчасже бросился к вам за помощью. Я так долго вас разыскивал, что не надеюсь поспеть вовремя и предупредить преступление…
Иван Дмитриевич спросил:
— Отчего вы не заявили полиции? Это было бы проще и скорее.
— Во избежание скандала… Прибегая к вам, я предполагал покончить это дело мирно, так сказать, домашним способом.
— Словесными убеждениями тут не подействуешь, — заметил Путилин, — а к силе прибегать неудобно…
Они вышли на Невский проспект, где навстречу им стали попадаться обычные искательницы приключений. Путилина при виде их вдруг осенила блестящая идея.
— Какова внешность молодой жены?
— Небольшого роста, худенькая брюнетка.
— Не похожа вот на эту?
— Немножко… рост почти тот же.
— Превосходно.
Путилин подошел к проходившей женщине и сказал:
— Не хотите ли с нами поужинать?
— Охотно.
— Мы пойдем в «Малый Ярославец». Теперь поздно, и через главные подъезды нас не пустят. Нам придется пробраться каким-нибудь другим путем. За это вы получите двадцать пять рублей.
— Я согласна.
— Отлично. Ну, а если придется через трубу лезть?
— Полезу.
Втроем они вошли в ресторан по черному ходу, со двора. Их встретил буфетчик Гурьян, которого Иван Дмитриевич отвел в сторону.
— Что у вас тут такое происходит?
— Беда, ваше превосходительство. Господин купец, наш хороший гость, словно рехнулся. Забрался в коридор, да вот уже второй час не выходит оттуда. Мы ему всякие резоны представляли, ничто не помогает-с. Вид у него сегодня такой страшный…
— А не спрашивали вы, чего ему нужно?
— Как не спрашивать, спрашивали!
— Ну и что же?
— Говорит, что даму с маскарада поджидает, которую пристрелить хочет; а она ни жива ни мертва в кабинете с каким-то кавалером запершись сидит и выйти оттуда не смеет.
— Через соседний кабинет к этой парочке проникнуть нельзя?
— Нельзя.
— А купец, разгуливая по коридору, не шумит, не ругается?
— Нисколько. Очень благородно из угла в угол прохаживается и потягивает фин-шампань. Вот уже вторую бутылку приканчивает. Я сам к нему подходил и предлагал свободный кабинет, но он мне дал двадцать пять рублей и сказал: «Я тих и покоен, никого не трогаю, никому не мешаю, а потому прошу и меня не тревожить».
— А окна кабинета, в котором сидит парочка, куда выходят: на улицу или во двор?
— Во двор.
— Форточка имеется?
— Всенепременно.
— Лестницу нельзя к этой форточке приставить?
— Отчего нельзя? Можно. У нас на случай пожара таковые имеются.
Живо приставили лестницу к окну. Путилин приказал своей спутнице пролезть через форточку в кабинет, затем облачиться в домино сидевшей там дамы, в ее полумаску, платок и дорогую ротонду. Переодевшись, она должна была выйти в коридор и направиться к выходу, причем, если бы ее кто-нибудь вздумал задерживать, ей не возбраняется кричать «караул» и снять без принуждения полумаску, — но о своем переодевании не говорить ни слова. Спутница оказалась смышленой особой и, после краткого разъяснения ее миссии, смело стала подниматься по лестнице во второй этаж.
