Мы отошли от окна. Доктор низко склонился над трупом и пристально стал всматриваться в мертвые глаза Иллариона. Прошло несколько томительных минут.
— Простите, доктор, — начал прокурор, — почему вы так пристально смотрите в глаза убитому?
— А вы не догадываетесь? Видите ли, некоторые современные ученые Запада в области судебной медицины сделали весьма важное и ценное открытие. Оказывается, что в иных случаях глаза убитых, подобно фотографической пластинке, запечатлевают образ убийцы. Случается это тогда, когда предсмертный взор жертвы встречается со взглядом убийцы… К сожалению, в данном случае этого, очевидно, не произошло. Зрачок тусклый, потемнивший… да… да… ничего, ровно ничего не видно. Однако будем осматривать труп.
На правой ладони убитого виднелся глубокий порез.
— Несчастный отчаянно защищался… Видите эту рану на руке? Он хватался за нож убийцы, стараясь его обезоружить, — продолжал доктор.
— А вот и орудие преступления, — сказал я, поднимая с пола два ножа. — Один из них — хлебный, другой — перочинный… Лезвие его согнуто.
— Убийца, очевидно, во время борьбы поранил изрядно себе руки. Видите, вся ряса убитого иеромонаха испачкана отпечатками кровавых пальцев, — вмешался судебный следователь.
Доктор все еще возился с осмотром трупа. Я, прокурор и следователь занялись тщательным осмотром кельи несчастного иеромонаха.
За перегородкой этой комнаты виднелась большая лужа крови у окна. Брызги крови попали и на подоконник, и на лежавший тут расколотый сахар. В большой комнате кровь заметна в разных направлениях. Комод, шкатулка — взломаны.
— Убийство совершено с целью грабежа, — заметил я.
— Без сомнения, — ответил следователь.
На стуле мы нашли тяпку, употребляемую для колки сахара. На комоде, на шкатулке, на столе — везде кровавые следы рук.
— Да, убийца порезал себе руки… — заметил я. — Это очень важная и ценная улика.
— Семь проколов горла! — обратился к нам доктор, покончивший с осмотром трупа. — Убийца в ожесточенной борьбе не мог, очевидно, сразу нанести быстрый и сильный удар. Он медленно и постепенно прокалывал горло своей жертвы.
Я подошел к печке и открыл ее. В ней виднелась большая куча золы. Труба была не закрыта. Я стал рыться в золе и вскоре нашел две жестяные пуговицы.
— Ага! — воскликнул я. — Эти пуговицы доказывают, что убийца сжигал в печке носильное платье, свое, разумеется.
Покончив с осмотром и распорядившись об отправке трупа в медико-хирургическую академию для вскрытия, мы приступили к первоначальному допросу.
— Скажите, отец благочинный, слыл ли покойный за человека особенно состоятельного?
— Не думаю. Мне, конечно, в точности не известно, сколько у усопшего было денег, но предполагаю, что о больших деньгах не может быть и речи. Так, несколько билетов, по всей вероятности.
— Нет ли у вас подозрения на кого-либо? Вам, конечно, лучше должны быть известны распорядки вашей монастырской жизни, равно как и лица, здесь бывающие.
— Откровенно вам скажу, в ум не могу взять, кто бы это мог решиться на столь страшное злодеяние, — развел руками благочинный.
Надо было нам самим нащупывать след к раскрытию злодея. Я велел позвать монастырского служителя Якова. Он повторил свой, уже известный нам, рассказ о том, как его покойный посылал за табаком и т. д., и как, наконец, он обнаружил убийство.
— Покажи-ка, братец, твои руки! — приказал я ему.
Он спокойно их протянул. Мы все впились в них глазами, особенно доктор. Руки были чистые, без малейшего пореза.
Я отпустил Якова и обратился к казначею лавры:
— Скажите, отец казначей, кто у вас прежде служил в должности прислужников?
Казначей назвал. Я приказал агенту Назарову записать их.
— Ну а кто за последнее время посещал лавру?
Среди некоторых лиц казначей назвал, между прочим, Ивана Михайлова, который до сентября прошлого года был монастырским служителем.
— А не знаете ли вы, когда в последний раз был в лавре этот Иван Михайлов?
Тут из среды братии выдвинулись два монаха и заявили, что видели этого Михайлова в лавре не далее как третьего дня, то есть накануне убийства иеромонаха Иллариона. Михайлов явился в лавру без всякой надобности, провел целый день накануне убийства, ночевал в лавре, затем появился также в день совершения преступления. Это было весьма важное и ценное указание!
