— Это отвратительно… — медленно проговорила Сима, всё так же не поворачивая к Гитлеру головы. — Этого не может быть. Это наверняка какой-то сложный монтаж.
Гитлер снова хихикнул. «Бетховен! — крикнул он, — Пригласите к нам фрау Марту!»
— Как ты думаешь, девочка, — обратился он к Симе, — почему тебя так раздражает Алёнка?
Сима надула щёки и закусила губу.
— Или, — продолжал Гитлер, — почему Парасолька, да и даже этот ваш, дурачок-то, как его, Мишутка, не сводят с неё глаз даже когда она в одежде? И заметь, даже когда ты совсем голая, они смотрят на тебя с гораздо меньшим интересом!
Симины кукольные глазки наполнились силиконовыми слезами. Несколько секунд она пыталась сдерживаться, но всё-таки не выдержала и разрыдалась, уткнувшись в жёлтый гитлеровский живот. Тем временем в кинозал вошла фрау Марта.
— Вызывали шеф? — улыбаясь спросила она и медленно облизала себе губу.
— Да, Марта. Мне надо кое-что показать нашей новой, гм-гм, сотруднице. Потрудитесь раздеться, пожалуйста! — вежливо попросил Гитлер. Фрау Марта послушалась. Были ли у неё варианты? Конечно, нет. Да и если бы даже были… Что тут скажешь? Раздеваться она любила. Да и что ей было скрывать? Ведь Марта действительно была сексапильной брюнеткой лет четырёх. Когда на ней остались лишь кружевные бордовые трусики, она снова облизала губу. На сей раз вопросительным образом.
— Да-да, — подтвердил Гитлер, — трусы тоже снимай, голубушка!
Когда фрау Марта осталась абсолютно нагая, он попросил её подойти поближе.
— Смотри внимательно! — сказал он Симе и с этими словами ввёл пожелтевший от табака средний палец своей левой руки во влагалище Марты, а правой стиснул тёмно-коричневый сосок её левой груди. Симу вырвало. Гитлер же опять засмеялся:
— Ну что, детка, у нас в ГДР понимают толк в куклах?
— Да… — хрипло проговорила Сима, вытирая рот полой чёрного халата, расшитого едко-жёлтыми шестиконечными звёздами.
— Теперь ты веришь, что всё это правда? — спросил генерал и пошевелил пальцем во влагалище фрау Марты. Та с готовностью томно разинула рот.
— Ты тоже можешь стать такой, — сказал Гитлер и, выдержав паузу, продолжил, — а может быть даже и лучше. У тебя есть сутки на принятие окончательного решения. Наш экстрасенс принимает по вторникам. Помни об Алёнке…
— Почему? — спросила Сима.
— Что почему? — спросил генерал Гитлер.
— Почему по вторникам?
— Потому что вторник, киска, управляется Марсом.
Мишутка долго гнал свой странный велосипед.
Дело существенно осложнялось тем, что его задние лапки доставали до педалей с большим трудом. Довольно часто бедный зверёк не успевал вовремя перенести корпус в нужную сторону, и тогда приходилось ждать следующего оборота, чтобы в другой раз уже не упустить свой, по сути дела, как всегда единственный шанс. Однако слишком погружаться в ожидания также было, по меньшей мере, неосмотрительно, так как уже через пол-оборота педального диска нужно было переносить свой злополучный плюшево-ватный корпус уже в противоположную сторону. И всё это лишь потому, что педалей у велосипедов, как правило, всего две, и расположены они на 180 градусов по отношенью друг к другу. «Почему всё-таки именно на 180, а, скажем, не на 185?» — подумал Мишутка и снова не успел. В тот же миг возле самого его левого уха со свистом пролетела галушка.
Уже несколько часов Тяпа преследовала его на мотоцикле с коляской. Управлял мотоциклом какой-то небритый макака с фантастически наглыми глазами. Он непрерывно надувал пузыри из заграничной жвачки и ковырялся собственным хвостом у себя в носу. Тяпа же сидела в коляске. Прямо перед ней стояла огромная алюминиевая кастрюля с надписью «нет выхода», а в руке она сжимала огромную вилку всего лишь с двумя зубцами. Обезьянка постоянно вылавливала ею в кастрюле всё новые и новые галушки и беззастенчиво кидалась ими в Мишутку. «Если она хоть раз попадёт — мне конец!» — справедливо предположил медвежонок.
Велосипед слушался его всё хуже и хуже. Из правого уха сочилась тоненькая струйка настоящей медвежьей крови, и где-то в самом нутри его естества зарождался какой-то пока ещё маловнятный, но безоотчётно пугающий гул.
