1
Даже во сне стояло над Смирновым смутное мерцание, дымка нежная, рык доносился издали — низкий, тревожный.
«Мория!»
«Даин, Даин!»
Непонятно о чём, но страстно, страшно в ночи кричали.
Звёзды густо высыпали над мрачным кострищем, над кирпичными руинами, мир казался плоским, как до всеобщей истории. Поднимись вода хотя бы на сантиметр, ничего в мире не останется, кроме чёрных зеркал. И тогда затрубит рог. И злобный волк Фенрир поглотит Солнце. И всплывёт из глубин змей Ёрмунганд. И великан Сурт взмахнёт пылающим мечом, когда пыхнёт на него летящий над лесами дракон — дымом и смрадом.
Да нет, нет! — спохватился Смирнов.
Какой Ёрмунганд? В Сибири драконы не водятся!
Разве что занесёт какого там из Китая. А так у нас всё в порядке. Все спящие царевны надёжно упрятаны в толстых ледяных линзах, как в хрустальных гробах. Тёмные волосы, зелёные глаза.
2
А Элберет Гилтониэль
Сереврен Ренна мириэль…
3
Из нежных зарниц деревянная лодка бесшумно выдвинулась.
Отведя туман рукой, дева речная глянула: «Ты что делаешь?»
Ответил обдуманно: «Ход времени изучаю».
Дева речная вспыхнула: «Ты же в воду смотришь, на рыб».
Смирнов ответил так же обдуманно: «Они и указывают ход времени».
Покачала головой: «Ну, пусть так. А какое у тебя семейное положение?»
Смирнов промолчал, тогда недоверчивая дева речная подвела итог: «Врёшь ты всё».
И сразу невидимый, как гром отдалённый, прокатился над низким — морем и над низким островом глухой страшный рык — может, правда, случайного дракона из Китая в Сибирь занесло. В безумных вспышках зарниц, будто занавес разорвали, треск понесло, — невидимая скотина портила воздух.
4
Влюбиться бы по-настоящему.
Все в этой жизни хотят большой любви.
Вот в жизни лейтенанта Смирнова была, например, Юля.
Эта Юля твердо считала, что молодой человек всегда и везде обязан придавать девушке значительность, подчёркивать её миловидность, ясность ума, нравственную неприступность. По этой причине ужинать разрешала себя водить только в дорогой ресторан «Мао», куда её одну не пускали. Юля считала — из-за юного возраста, а охранники считали, что вести себя не умеет.
Со Смирновым Юля всегда, ну, просто всегда выигрывала на ресторанных презентациях то бутылочку «Хеннеси», то фляжку «Курвуазье». Проводящие акции блондинки — сто восемьдесят и выше, стройные, в облегающих голубых платьях «совершенно случайно» вытягивали билетики с её именем. Жаль, что вопрос о выигрыше «порше» решался на другом уровне. Но пару раз Смирнову всё же намекали на то, что Юля впервые вышла замуж в шестнадцать лет, а задолго до этого дружила с опытным клоуном из Удмуртии, фамилия — Ёптышев.
Ну и что? Ну и дружила. Смирнов умилялся, когда Юля запрещала заказывать к столу российское шампанское: «Оно дешёвое, я от него полнею». Волновался, когда она немножко хвасталась: «Я на курсах училась в Бельгии». Смотрела на Смирнова глубоким европейским взглядом, несколько даже высокомерно: «Ну, там знание языков и всё такое прочее.
В целом мне Европа не нравится. Я в этой Бельгии семь кг прибавила из-за дешёвого шампанского».
Смирнов смотрел на неё, как на оперу.
Смирнов слушал её голосок, как музыку.
Кашемировое пальто песочного цвета. Тренч цвета хаки — под кожу. Вот, Смирнов, вот где оно — богатство воображения! Бежевый кашемировый свитер с V-образным вырезом. Белая майка-алкоголичка. Бездна ума. Бездна вкуса и нежности. Маленькое чёрное платье. Смирнов с ума сходил — маленькое, чёрное. И сумочка «клатч» в руке.
Но в Бельгии Юле, правда, не понравилось. Там и язык чужой, сильно от этого устаёшь, дураки, по-русски не понимают. Там от дешёвого шампанского полнеешь, а за проживание в тесной общей комнате — шестьсот евро в месяц, жильцы отстойные, у некоторых девочек были кражи. От своей беспрестанной ночной работы в Бельгии Юля похудела как велосипед — при росте сто семьдесят весила всего сорок шесть килограммов.
