- Смотри, как носятся, - задумчиво сказал Нарцисс, всей своей тяжестью налегая на Гэллегера. - Вот потому и дыра. Они пожирают землю.
- Верно, - согласился конструктор, отодвигаясь от робота. - Вот только зачем? Земля... гмм. Сырье. - Он взглянул на машину, которая как раз выводила:
"...есть ли где-нибудь на свете
другой такой жеребец..."
- Собранная земля попадает в бывшее помойное ведро, рассуждал Гэллегер, внимательно глядя на машину. - А что потом? Бомбардировка электронами? Протоны, нейтроны, позитроны... жаль, не знаю, что это такое, - жалобно закончил он.
- Позитрон - это...
- Ничего не говори, - попросил Гэллегер. - Ни к чему мне лишние семантические трудности. Я хорошо знаю, что такое позитрон, только не увязываю этого с названием. Я постиг только его сущность, неизреченную, так сказать.
- Но можно выразить его протяженность, - заметил Нарцисс.
- Это не для меня. Как сказал Шалтай-Болтай, это еще вопрос, кто здесь хозяин. В моем случае это слова. От этих чертовых словечек у меня мурашки по коже бегают. Я просто не улавливаю их значения.
- Ну и глупо, - сказал робот. - "Позитрон" - слово со вполне ясным значением.
- Возможно, для тебя. А для меня в этом смысла не больше, чем в шайке парней с рыбьими хвостами и зелеными усами. Вот почему я никогда не мог понять, что творит мое подсознание. Приходится использовать символическую логику, а символы... В общем, заткнись! - потребовал вдруг Гэллегер. - Чего это ради я буду спорить с тобой о семантике?
- Ты сам начал, - сказал Нарцисс.
Гэллегер одарил робота неприязненным взглядом и вновь повернулся к загадочной машине, продолжавшей пожирать землю и петь о больнице Святого Джекоба.
- Интересно, почему она играет именно эту песню?
- Но ведь ты всегда поешь ее в пьяном виде, разве не так? Особенно в ванной.
- Мне это ничего не говорит, - буркнул Гэллегер и начал изучать машину.
Устройство работало гладко, быстро, выделяя большое количество тепла и слегка дымя. Гэллегер нашел отверстие для смазки, схватил старую масленку и капнул из нее. Дым исчез, а вместе с ним пропал слабый запах паленого.
- Из нее ничего не выходит, - сказал Гэллегер после долгой паузы.
- А там? - показал робот.
Гэллегер осмотрел быстро вращающийся диск с канавкой. Сразу за ним на гладкой поверхности трубки виднелось небольшое круглое отверстие. Однако не было заметно, чтобы из трубки что-то выходило.
- Передвинь выключатель, - сказал Гэллегер, и Нарцисс выполнил распоряжение. Отверстие закрылось - диск остановился. Тут же все прекратилось. Музыка стихла, щупальца, протянутые за окно, перестали мельтешить и сократились до своей прежней длины.
- Гмм, конечного продукта явно нет, - отметил Гэллегер. - Машина пожирает землю и целиком усваивает ее. Это не имеет смысла.
- Не имеет смысла?
- Естественно. В земле присутствуют различные элементы: кислород, азот... Под Нью-Йорком есть гранит, значит, есть и алюминий, натрий, кремний... много всякого. Ни один вид физических или химических реакций не объясняет такого эффекта.
- Значит, машина должна что-то производить?
- Разумеется, - сказал Гэллегер. - Я был бы гораздо спокойнее, если бы она что-то производила. Хотя бы грязь.
- А музыка? - обратил его внимание Нарцисс. - Конечно, если этот вой можно назвать музыкой.
- Даже мое безумное воображение отвергает подобную чушь! - с жаром возразил конструктор. - Согласен, мое подсознание слегка повернуто, но оно логично, пусть и по-своему. Оно ни за что не построило бы машину для превращения земли в музыку, даже если бы это было возможно.
- Но она же превращает, разве нет?
- Ничего подобного! Интересно, что заказал мне Хоппер? Он все время болтал что-то о заводах и зрительных залах.
- Он сейчас сам будет, - сказал Нарцисс. - У него и спросишь.
Гэллегер не ответил. Он прикинул, не потребовать ли еще пива, но передумал и вместо этого сел к органу, чтобы смешать себе путную выпивку. Потом уселся на генераторе, носившем многозначительное название "Чудовище". Разочарованный результатом, пересел на второй генератор, по-меньше, по прозвищу "Тарахтелка".
