Но вот музыка оборвалась, и они остановились.
— Браво, дорогая Берта! Я же говорил, что вы сегодня великолепны!
К ним подошел аплодирующий Лоуренс. Он предложил Берте руку, и она приняла ее. Но не смотрела на Лоуренса, взгляд ее был прикован к Холдену, который стоял среди толпы и не замечал никого вокруг. Были только они. Во всем мире. И ничто не могло разорвать эту тонкую нить, что возникла между ними в этом танце.
Но Лоуренс увлекал Берту все дальше от Холдена. И все больше становилось расстояние между ними, все больше людей разделяли их. И все сильнее Лоуренс тащил ее прочь от Холдена.
Наконец ей пришлось оторвать взгляд от него: Лоуренс что-то спросил у нее.
— Простите, что вы сказали? — переспросила его Берта.
— Как давно это у вас с Макгилтоном? — сквозь зубы, очень зло повторил свой вопрос Лоуренс.
— Что «это»? — не поняла Берта.
— Как давно вы крутите с ним роман за моей спиной?
— Какой роман?! О чем вы?! — удивленно возмутилась Берта.
— Только слепой бы не увидел, как вы на него смотрите! И как он смотрит на вас, — почти кричал на нее Лоуренс.
— Лоуренс! Неужели вы ревнуете? — спросила Берта. Расширившимися от удивления глазами она смотрела на него.
— Не совсем так! Вы — моя невеста. Я только что объявил об этом. А вы на глазах у всех… Это недостойно графини Мэллори!
— Но, Лоуренс, мы просто друзья с. Холденом! Мне нравится с ним общаться, но только когда вас нет рядом. И ничего больше!
— Но и не меньше, — парировал Лоуренс.
— Поймите же, что я… я люблю вас, — сказала Берта, нежно глядя на него. — Вы же не можете ревновать меня к каждому мужчине, на которого я посмотрю?
— Берта, я кое-что понимаю в людях, вы можете смотреть на кого хотите и так, как вам будет угодно. Но помните о том, что всего через месяц будете носить фамилию Мэллори. Вы не должны запачкать ее слухами. Каким бы отличным другом ни был человек.
— Подождите, вы сказали, что наша свадьба состоится через месяц? — удивленно спросила Берта.
— Да, пятнадцатого июля.
— Но как… Ведь еще не кончится траур по миссис Мэллори! Мы же не можем!
— А вы думаете, траур по тетушке может предполагать мероприятия, подобные тому, на котором вы присутствуете сейчас? — довольно язвительно поинтересовался Лоуренс, обводя зал и гостей широким жестом.
— Тогда как же…
— Очень просто, моя дорогая Берта. Нам нужно, чтобы о Мэллори вновь вспомнили. Думаю, тетушка бы одобрила эту идею. Она всегда мечтала о том, чтобы род возродился к былому величию. Ее муж помог исправить материальное состояние. Мы исправим общественное положение, которое умудрился так испортить мой дорогой папочка! Всего несколько лет — и Мэллори возродятся в былом величии!
— Это все прекрасно, Лоуренс, но… разве это не нарушение правил приличия? И потом, думаю, миссис Мэллори заслуживает того, чтобы мы почтили ее память!
— Если бы эти люди увидели что-то крамольное, они бы сюда не пришли. А сейчас давайте вернемся к гостям. И прошу вас, Берта, больше не танцуйте с мистером Макгилтоном. Если бы я не знал, что он лучший из тех, кто сможет защищать вас, я бы сейчас же попросил его убраться из моего дома. Ну же, улыбнитесь, моя дорогая. Ведь сегодня счастливый день в нашей жизни. Теперь мы помолвлены. Счастливее может быть только день нашей свадьбы.
Берта натянула на лицо улыбку, но больше не чувствовала той радости, которая охватила ее, когда она танцевала с Холденом. Оставшуюся часть вечера она запомнила очень плохо. Все ее мысли занимал вопрос, правильно ли они делают, решив пожениться так рано. Ведь после смерти миссис Мэллори пройдет всего лишь два месяца…
Но вот гости разъехались, а вместе с ними уехал и Лоуренс. Берта вновь осталась в замке вместе с Ханной и Холденом. Экономка была слишком занята делами дома, чтобы уделять много времени Берте, и она общалась практически только с Холденом. Вновь они сидели вечерами в библиотеке, а днем гуляли по окрестностям. Иногда они даже добирались во время своих прогулок до Холихеда, где обедали, а потом шли обратно.
Однажды, когда Берта и Холден исследовали во время отлива гроты возле пляжа, она решилась спросить у Холдена о том, что с самого первого дня приема волновало ее.
