Несчастной так несчастной.
– Собирай вещи, – приказал Мэтт. – Поедешь домой к отцу.
Эбби, застыв, подняла к нему залитое слезами лицо.
– Не поеду я.
– Еще как поедешь.
– Не поеду, и все тут. – Чашка полетела прямо в голову Мэтта. Он инстинктивно заслонился рукой, и чашка прилипла к ладони. Эбби при этом даже пальцем не шевельнула.
– Получилось! – заорал он. – Значит, правда!
– Так мне не надо к па ехать? – робко спросила Эбби.
– Нет, если будешь мне помогать.
– Одного раза вам мало, что ли? Вы ж теперь знаете, что я это могу. Хватит уже, а? У меня прям чувство такое, что будет беда. Ну ладно… как скажете.
– Теперь мне нужно знать, что ты почувствовала, когда чашка полетела ко мне.
– Злость.
– Нет, не то. Что ты почувствовала умственно и физически?
Эбби сосредоточилась, сдвинув брови.
– Господи, мистер Райт. Не мож… не могу я найти такие слова. Как будто мне захотелось бросить в вас что-то, вот я и бросила. Всей собой, не одной рукой.
Мэтт поставил чашку обратно на стол.
– Попытайся почувствовать то же самое.
Эбби собралась и тут же обмякла.
– Не. Не выходит.
– Значит, поедешь к отцу!
Чашка качнулась.
– Вот! Пробуй еще, пока не забыла!
Чашка закружилась на месте.
– Еще!
Чашка поднялась на дюйм и вернулась на стол.
– Это ж просто фокус такой, мистер Райт? На самом деле вы не собираетесь везти меня к па?
– Нет, но ты можешь еще пожалеть об этом. Будешь тренироваться, пока не научишься полностью контролировать эти свои способности.
– Ладно. Только это ужасть как утомительно, когда через силу.
– Ужасно утомительно, – поправил Мэтт.
– Да. Ужасно.
– Теперь попробуй еще раз.
К полудню Эбби научилась поднимать чашку на целый фут.
– Откуда же у нее берется энергия? – пробормотал Мэтт.
– Не знаю, – вздохнула она, – только живот прям подвело с голодухи.
– Я очень проголодалась, – поправил Мэтт.
– Очень. – Эбби пошла к буфету. – Вам сколько сэндвичей сделать, два?
Мэтт рассеянно кивнул и задумчиво сжевал сэндвичи с ветчиной. Эбби действительно на это способна, но полной силы – и полного контроля, предположительно – достигает, только когда несчастна.
– Попробуй с горчицей, – предложил он.
Баночка качнулась и легла набок.
– Это я наевшись, – объяснила Эбби, умявшая целых три сэндвича.
Да, это проблема. Мэтт устремил невидящий взгляд на желтую баночку.
Весь день он был очень добр с Эбби. Помогал вытирать тарелки, несмотря на ее протесты, рассказывал про свою учебу в Канзасском университете и про свою книгу.
– Психология пока пребывает в младенческом состоянии. В ней больше от метафизики, чем от науки. Масса теорий на основе недостаточных фактов. Вся беда в том, что предмет психологии – это живые люди. Физики ставят опыты на всем от атомов до атоллов, биологи на животных, медики режут трупы, а на живых людях экспериментировать нельзя – общественное мнение не потерпит. И не бывать психологии настоящей наукой, пока у нее не будет своих лабораторий и таких же безжалостных методов, как у физики.
Эбби так хорошо слушала – он и забыл, что говорит все это деревенской девчонке.
– Расскажите еще про университет, – попросила она. Ее интересовало, что надевают студентки на занятия и на танцы – глаза у нее стали совсем большими и круглыми. – Надо же. А как далеко они позволяют парню зайти, если намерения у него несерьезные?
Мэтт поразмыслил.
– От девушки зависит, я думаю.
– Зачем им вообще учиться, вот чего не пойму.
– Хотят получить образование, как и мужчины.
– А потом они чего делают?
– Некоторые работают.
– А замуж что ж, не выходят?
– Выходят, и очень многие. На последнем курсе, а то и раньше.
– Ясно… идут учиться, чтоб парней подцепить.
– Есть и такое мнение, – хмыкнул Мэтт. – Женихов в университете хоть отбавляй, тысяч десять-одиннадцать.
– Красивые платья и столько парней кругом – чего ж они тянут целых четыре года? Им тогда уж будет за двадцать, нет бы найти кого-то у себя дома.
– Студенты – более завидные женихи. У них есть шанс сделать хорошую карьеру и зарабатывать много денег.
– Да, наверно… только больно уж долго ждать.
– А ты чего бы хотела?
– Замуж выйти, чего ж еще.
– Все равно за кого?
– Ну зачем же. За подходящего.
