Руководители боевых подразделений, действующих в горах Кавказа, слушали эти рассуждения с нескрываемым скептицизмом. Этот электронный солдат будущего, может быть, и является идеалом для армейских футурологов, но сегодня в те минуты, когда ведётся совещание, в горах Кавказа идут непрерывные схватки. И в этих схватках бойцам спецназа требуются абсолютно новые образцы снайперских винтовок, пистолетов, ножей, и этих новых видов вооружений явно не хватает. Боец, получая совершенное оружие, вынужден сам, из обрезков кожи и ткани, шить под него кобуру, ходить по магазинам и на свои деньги покупать недостающую амуницию.
Представители заводов резко упрекали Министерство обороны за то, что там собираются выполнять оборонзаказ за счёт закупки иностранных образцов вооружений, ссылаясь на недавнее приобретение партии австрийских снайперских винтовок, вытесняющих из спецподразделений знаменитую снайперскую винтовку СВД.
Армейцы отвечали, что партия, которую закупило министерство у австрийцев, весьма невелика и может рассматриваться как закупка образцов для исследования и изучения, что позволит обнаружить в натовском вооружении новшества, заложенные в них секреты и ноу-хау.
Продолжая упрекать отраслевых разработчиков, армейцы давали им понять, что предлагаемые заводчиками новые оригинальные образцы вовсе не оригинальны, а являются лишь усовершенствованными прежними формами. Не таят в себе принципиально новых решений, не демонстрируют революцию, совершённую в отечественном стрелковом вооружении. И оборонщикам следовало бы подумать о реальном научно-техническом прорыве.
Уязвлённые оружейники отвечали, что им, разработчикам современного оружия, из Министерства обороны и Генерального штаба не приходят реальные заказы, в которых формулировались бы требования к этому оружию, тактико-технические данные, не описаны характеристики самого боя сегодняшнего и завтрашнего дня. И оружейники, не дожидаясь такого требования, на свой страх и риск вынуждены конструировать оружие, предлагать его армии, которая, к сожалению, давно не является реальным заказчиком вооружения, а только его покупателем. Они ссылались на советское время, когда армия знала, в какой войне она будет участвовать, каким оружием на море, в небесах и на земле станет добиваться победы, нагружала промышленность своими очень жёсткими, но конкретными требованиями, которые стимулировали работу заводов, являлись мощными моральной и технической мотивациями.
Я наблюдал это уникальное совещание, созванное Рогозиным, оно было построено на основе мозгового штурма, напоминало «круглые столы», которые устраиваются в интеллектуальной среде, и в которых сам Дмитрий Рогозин в пору своей политической активности не раз участвовал. Я думаю, что, получив эту высокую должность в правительственной иерархии, Рогозин использует её не только как организатор и управленец, но и как теоретик, и идеолог. Ибо несколько лет он вплотную соприкасался с НАТО, изучал стратегию блока на многих театрах военных действий, добывал представления о войнах XXI века, в которых придётся участвовать России, и вовсе не обязательно в Европе, но, скорее, на Кавказе и в Средней Азии, а также в арктических льдах. Поэтому Рогозин в состоянии стимулировать работу научно-исследовательских институтов, где техника соединяется с геополитикой, а экономика с идеологией — идеологией не отраслевой, а общенациональной. Ибо русская идея XXI века является в том числе и идеей русского оружия, имеющего не просто свою историю, но и мессианскую задачу: сбережение русской цивилизации в условиях грозных мировых перемен, когда мир по-прежнему рассматривает Россию как объект для тотального сокрушительного удара. Русский фактор в мировой истории пытаются перечеркнуть не только информационными и психологическими войнами, но и войнами малой и большой интенсивности, включая ядерную.
Оборонно-промышленный комплекс сегодняшней России ведёт свое начало от гигантского предвоенного рывка, который под водительством Сталина осуществил советский народ, создавая в кратчайшие предвоенные годы группы оборонных заводов. Триумфом военно-промышленного комплекса была победа 1945 года с её гигантским, до конца ещё не осознанным мировым значением, её тайной, её мистикой, изменившей ход мировой истории. Пробитое пулей сердце русского солдата, горящий на подступах к Берлину русский танк были инструментами провидения, которое снова выбрало Россию для всемирно-исторических свершений.
