При оглашении телефонных звонков по распечатке прокурор постоянно сопровождал время звонка комментарием: "В это время Квачков находился там-то…", "Яшин в это время находился там-то…" На самом деле по называемым адресам находились не Квачков с Яшиным, а базовые телефонные станции, фиксировавшие поступавшие на них звонки. Однако обвинение уверенно вещало суду, что все подсудимые, как об этом свидетельствуют их звонки, посещая дачу Квачкова, постоянно заезжали в поселок Жаворонки, где имел для них несчастье проживать Чубайс, а также в находящиеся в округе деревни Крекшино, Ликино, Петелино, поселок Голицыно. Но защите не представило труда доказать, что телефонная детализация не может свидетельствовать о точном месте пребывания хозяина телефона. Вот как об этом говорил на суде Иван Миронов: "Детализация телефонных соединений не позволяет точно определить местонахождение звонившего. Погрешность может составлять десять-пятнадцать километров. Вот доказательства. В 12:47 звонок Яшина из Краснознаменска. В 12:53, через шесть минут! — Яшин уже в Жаворонках, на улице 30 лет Октября. Еще через две минуты, в 12:55, Яшин в деревне Ликино, и в ту же минуту, в 12:55, звонит снова из Жаворонков! Потом в течение одной-единственной минуты, сначала в 13:03 раздаётся его звонок из Крекшино, а в 13:04 уже из Жаворонков. Теперь глянем на карту. Расстояние от Жаворонков до Краснознаменска — девять километров. Расстояние от Жаворонков до Ликино — восемь километров. Расстояние от Жаворонков до Крекшино — десять километров. Чтобы Яшину переместиться из Крекшино в Жаворонки за одну минуту, ему нужно двигаться со скоростью 600 километров в час. Ещё более показательно его перемещение из Ликино в Жаворонки в течение одной минуты, восемь километров за 30 секунд! 960 километров в час! Поскольку подобные почти сверхзвуковые скорости на автомашине невозможны, то определение местоположения звонившего по его телефонным соединениям весьма приблизительное".
Ух, как взволновалась сторона обвинения! Ещё бы! Анализ детализации телефонных звонков, приведённый Мироновым, крушил все доводы обвинения, выстроенные на фундаменте того, что базовые станции свидетельствуют о присутствии подсудимых в конкретных точках — в Жаворонках, где по несчастному стечению обстоятельств оказалась дача Чубайса, в Петелино, вблизи которого находилась дача Квачкова. А теперь документально подтверждается, что зафиксированный базовой станцией звонок вовсе не означает присутствия человека в конкретной точке, — звонивший может находиться и в десяти, а то и в пятнадцати километрах от базовой станции! И доказать, что подсудимые вели в Жаворонках слежку за Чубайсом, караулили его передвижения и готовили теракт, детализация телефонных звонков, — именно детализация, а не прослушка!, — не может, как бы того ни желало обвинение.
Из улик, представленных следствием суду, единственно весомая — записка с номерами машин, найденная на квартире Александра Квачкова. Среди бесчисленного количества номеров оказался фрагмент, совпавший с номером БМВ Чубайса. Ещё был найден кассовый чек бензоколонки размером в спичечный коробок, на обороте которого начертаны две пересекающиеся линии с надписями "5 чел" и "100 м". Эту схему следствие истолковало как "сходную с обстановкой на Митькинском шоссе". Выводы обвинения категоричны: Квачков-младший вел наблюдение за Чубайсом, а Квачков-старший рисовал план боевых действий. Однако в записке, куда затесался номер, похожий на чубайсовский, значились многочисленные другие номера, и все они, как на подбор, принадлежали старым, изрядно потрепанным машинам. Предположить, что диверсанты искали Чубайса в дряхлой "ауди" или дышащей на ладан отечественной "девятке", можно только, обладая недюжинным даром художественного вымысла. Что касается схемы, "сходной с обстановкой на Митькинском шоссе", то она сходна с обстановкой на любом перекрестке и, несмотря на все потуги следствия, ни одна экспертиза не смогла привязать каракули на чеке к почерку кого-либо из обвиняемых.
