СОЛЖЕНИЦЫН ПРОТИВ МАРКА ДЕЙЧА
Владимир Бондаренко
18 ноября 2003
0
47(522)
Date: 18-11-2003
Author: Владимир Бондаренко
СОЛЖЕНИЦЫН ПРОТИВ МАРКА ДЕЙЧА
Всё больше убеждаюсь в том, что Александр Солженицын дан был миру в ХХ веке, как чисто русское явление. И в литературе своей, в книгах своих, и в жизни своей.
Может быть, и изучать где-нибудь позже историю России, историю русского народа минувшего столетия будут — через человеческие типы, через человеческие характеры, именно через таких, как Александр Исаевич Солженицын.
Во-первых, жизнь простого человека, как правило, не доступна будущим историкам, а если и доступна, то только через литературу (и опять же никуда уже не деться от Ивана Денисовича, Матрены и иных его героев), а так уж случилось, что редко кому из приметных, публичных людей столь тесно и столь в разных обстоятельствах пришлось вживаться в народ, жить — народом. И нельзя назвать это случайностью. Как пишет Александр Солженицын, была у него цель, осознанная и ясная цель, уже после выхода из лагеря — "затесаться и затеряться в самой нутряной России — если такая где-то была, жила…" Впрочем, и лагерный срок он провел в основном, что бы ни писали его ниспровергатели, среди той же "нутряной России", каменщиком, литейщиком. И в армии опять же, как бы ни старались его "разоблачить" новые либеральные клеветники из "Нового русского слова" и "Московского комсомольца", он служил не в высоких штабах и не корреспондентом в центральных газетах, а всего лишь командиром батареи звуковой разведки, среди таких же "нутряных" русских людей…
Во-вторых, и сам Александр Исаевич характером своим влезал за свою жизнь во все достаточно существенные для понимания русской нации исторические, политические и литературные переделки. Зачем нужно было ему — из каких выгод или расчетов, — уже высланному насильно на запад прославленному нобелевскому лауреату, вдруг восстанавливать против себя и запад, и почти всю эмиграцию своими патриотическими, глубоко национальными статьями "Наши плюралисты", "Образованщина" и так далее? Даже Генрих Бёлль, приютивший Солженицына после отъезда на первое время у себя дома, признал: "Он разоблачил не только ту систему, которая сделала его изгнанником, но и ту, куда он изгнан".
В-третьих, все-таки должна же быть некая Божья воля, чтобы провести человека через войну, лагерь, смертельную болезнь, изгнание, всемирное признание и сохранить целым и невредимым, дабы оставить русскому народу художественные размышления о нём самом, о современном народном характере, о его невиданной способности к выживанию? Должна же быть некая Божья воля, заставившая его чуть ли не насильно поднять в своем творчестве все главнейшие и острейшие проблемы русского народа?
Уверен, что "Архипелаг ГУЛАГ" и "Двести лет вместе" — книги равновеликие и равно необходимые для дальнейшего развития самого русского народа. Написав о социальной трагедии русского народа, он не мог не написать и о национальной его трагедии.
Даже и клеветой на Солженицына (последнее время особенно обильной) писатель может гордиться. Так же столетиями клевещут те же самые типы в таких же самых "московских комсомольцах" и "новых русских словах" и на русский народ. И войны-то русский народ выигрывал ни умом, ни талантом — так, трупами закидали немцев; и трудиться-то он не привык (видно ни в лагерях, ни на фронте к труду не приучали), всё лишь баклуши бил; да и друг на дружку всегда русские доносят, всем завидуют; всё мечтают русские Ваньки, лежа на печи, о пожаре у соседа…Весь перечень претензий к русскому народу ныне — к восьмидесятипятилетию Александра Солженицына — взвалили на него. Какая высокая честь!
