Я разговаривал со многими депутатами. Глаза прятали, потому что понимали: демократ, который запрещает, затыкает рот народу, он не демократ, он соучастник преступления. Голосование фальсифицировали сплошь и рядом. Некоторым по 30 доверенностей выписали. Надо 20 пальцев на руках иметь, чтобы успеть, пока строка бежит, нажать на кнопку. И когда злосчастные поправки провалились, снова началась обработка, их протащили за 15 минут до завершения заседания. Селезневу я из зала крикнул: о тебя ноги вытирают, будь мужчиной! Вопрос уже исчерпан, закрыт, его нельзя вновь ставить на голосование... Он уткнулся носом в стол и продолжал выполнять "установку". Селезнев предал всех: и стариков, и детей, и учителей, и предпринимателей. И после этого еще поучает.
Он предал нас не сегодня, еще два года назад. Я смотрел разработки, как создавалась его политическая структура, кто ее финансировал.
Таким же способом, как поймали в липкие сети Селезнева, пытаются скушать целые региональные организации. Здесь надо всем быть начеку.
Когда наша партия сделала ставку, чтобы обратиться к народу и вместе с ним мирно, демократично вывести страну из тяжелейшего кризиса, в Думе включили стоп-кран. Я бы на месте Путина и Селезнева ухватился за этот референдум. Более 90 процентов готовы были голосовать за наши предложения. Последний опрос показал: от 92 до 96 процентов населения поддерживают эти предложения.
Хочу подчеркнуть, я категорически не согласен, что мы не будем бороться за права граждан. Народный референдум проведем, он катится по стране в акциях протеста, в сборе подписей, на митингах, встречах. Люди беспартийные берут эти четыре вопроса, идут по домам, подписи ставят целые поселки, целые деревни. Мы обратились и в Конституционный суд, и в Совет Европы. Мы должны включить все механизмы влияния на эту антинародную власть, потому что, вы здесь правильно сказали, она не остановится ни перед чем.
Когда Ельцин решил расстрелять Парламент, Министерство обороны отказалось давать приказ, приближенные Ельцина ездили с чемоданами денег в элитные части, скупали целые танковые расчеты, как теперь скупают Государственную думу — орган, который превратили в клоаку. Они просто разрушают и морально разлагают людей. Голосование по референдуму — это был тест, была проверка для всех. Некоторые ломались на глазах. Такого омерзительного состояния в Думе никогда не было.
Надо переносить работу в массы, активизировать акции протеста. Хочу еще раз подчеркнуть: без новой, свежей плеяды борцов, людей крепких, мужественных, храбрых мы не обойдемся. Поэтому надо максимально работать в студенческой, в молодежной среде. Кстати, сейчас тысячи ребят идут к нам: студенты, аспиранты, школьники. Я проводил встречу с лидерами профсоюзного движения вузов Санкт-Петербурга. Они готовы к решительной борьбе за свои права. У нас на манифестации были тысячи старшеклассников, из Тулы приехала молодежь. Погода жуткая стояла, но очень много пришло молодых, энергичных. Выступал Максим, лидер молодежи из Красноярска, воспринят был очень хорошо. Мы должны наращивать проведение подобных акций протеста в защиту прав трудящихся.
ТРЕТИЙ КАЗУС
А.П.
И, наконец, третье событие, третий казус, который совершился в недавнем времени, по поводу которого еще вибрирует весь эфир, условно назовем его "казус Березовского", виновником и создателем которого был ваш покорный слуга. И потому как я в результате этого казуса нахожусь в эпицентре внимания, то на мне сконцентрировалась сейчас масса энергий — положительных и негативных. Я трачу много сил, эмоций. Страдаю в недрах этого взрыва. Просто хотелось бы изложить вам свои представления о случившемся.
Мною, когда я собирался в Лондон, двигало несколько моментов. Чисто писательский, журналистский мотив. Березовский — герой моих романов, прототип моих персонажей, и я сам, и моя газета сделали немало для того, чтобы демонизировать, представить его публике, как исчадие ада, как человека, который был мотором ужасного ельцинского десятилетия. И теперь, когда Березовский оказался выдворенным из России, оказался изгнанником, когда над ним начала свистеть секира и он стал доступным, мне как художнику очень интересно было увидеть его воочию, сравнить его реального с тем, что рождалось в моей фантазии. Поэтому первая посылка — это любопытство, художническое любопытство.
