Мертвый чужеродный запах мочи, бесконечно льющейся, неутомимой, издевательски полновесной...
Похоже, что я предчувствовал эту самую черную минуту моей вполне рутинной, вполне прозябательной, вполне регламентированной жизни.
Мои полуночные истязатели, по всей видимости, не обладали даром подобных предчувствий, потому как, исторгнувши последнюю, утерявшую упругость и напористость мочевую струю на мои слабо подергивающиеся ноги, “мальчик” благодушным тоном предложил молчаливо созерцавшему старшему коллеге наведаться на мою кухню и пошарить там в холодильнике, чтоб подкрепиться для дальнейшей изнурительной тяжбы по выколачиванию положительного ответа у “обсосанного Вована”.
— Мальчик, чем это почки твои загружены? Этакая вонища...
— Коктейль! Клевый коктейль! Ишь, шевелится, пидер. Слизывает мой коктейльчик. Впитываешь, Вован? Ты че затих? Ты че, мумло, обиделся? Дура! Этим лечатся, пидер! Даже спасибо не говорит, сука.
— Как вы там, господин Типичнее, не перелечились? Я прекрасно понимаю вашу дамскую обидчивость. Вы вынуждаете действовать неэтично. Я осведомлялся — вы не мазохист. Терпеть всяческие боли вам не нужно. Я даю вам пять минут. Целых пять минут форы. И запомни, ты, интеллигентишка, ты — опарыш, обыкновенный, навозный. Из навоза вылез волею случая. И туда же войдешь. Запомни, Вольдемар, в навозной жиже доживать будешь. Живьем вложим в жижу. Заживешь с опарышами душа в душу. Вот так вот. Советую пять минут использовать с пользой. Извините, потревожим вашу снедь. Боюсь, она вам больше не понадобится. Хотя, как знать. Как знать. Вашего брата, идейного интеллигента, порою трудно понять. Вставать не рекомендую. Иначе мальчик перебьет вам коленные мениски. Мальчик на эти фокусы мастак.
— Вован, ты думать начинай! Прикинь, разбор будет по четвертой степени... Помнишь, в книжках, в кино о ребятах из гестапо, о Мюллере? Во — хуже покажу!
Александр Лебедев ЦВЕТЫ ЗАПОЗДАЛЫЕ (К 70-летию Василия Макаровича ШУКШИНА)
ГОРОД ПУГАЛ МЕНЯ
В городе Бийске Алтайского края живет Федор Иванович Клиндухов, бывший главный режиссер Бийской студии телевидения; а километрах в 70 от Бийска, в Белокурихе, живет Виктор Иванович Ащеулов очень активно собирает материалы о Шукшине. Записал он и воспоминания Клиндухова. С Ащеуловым я встретился в Ленинграде в 1984 году.
В 1967 году Клиндухов снимал фильм о Бийске. А тут как раз в Сростки в отпуск приехал Шукшин. Одним словом, уговорили Василия Макаровича помочь им с этим фильмом.
Клиндухов сделал доброе дело — записал интервью с Шукшиным на магнитофон. Здесь мне хочется воспроизвести только один ответ Шукшина.
Клиндухов: “Василий Макарович, вы сказали, что город Бийск сыграл в вашей жизни большую роль. Какую именно?”
Шукшин: “Нелегко сразу сказать, какую роль сыграл в моей жизни этот город. Поначалу он напугал меня. Очень уж много людей! И все куда-то спешат. И никто друг друга не знает. А у нас в селе все друг друга знали. А это был большой, новый мир. Вот прошел я в первый раз по скрипучему, качающемуся, с легким провесом наплавному мосту... Это было первое чудо, какое я видел. Понемногу я стал открывать еще другие чудеса. Например, пожарку. Каланча в конце заворожила меня. Я поклялся, что стану пожарником. Потом мне хотелось быть матросом на пароходе "Анатолий", еще шофером, чтоб заехать на мост, а он бы так и осел под машиной. А когда побывал на базаре, то окончательно решил стать жуликом — мне показалось, что в таком скопище людей и при таком обилии всякого добра гораздо легче своровать арбуз, чем у нас в селе у тетки Семенихи на огороде (уголовного кодекса я тогда не знал). Потом все-таки пожарный одолел — очень нравилась сияющая каска. Потом началась война, и мы уехали опять в село. Отец (отчим. — А. Л.) ушел на фронт.
Лет через пять я снова попал в город как студент автомобильного техникума. Я был взрослее и немножко смелее, но и тогда он пугал меня. Слишком много надо было понимать заново. Слишком далеко раздвигался горизонт, и жизнь оказывалась большая, сложная...
Я написал Клиндухову письмо. В своем ответе он мне сообщил: "...Бережно храню фотографию, подписанную Шукшиным: "Федору от "Федора" на добрую память. Стростки 67. Шукшин".
