А они более-менее ясны всем. Кто сомневается в том, что необходимо прекратить воровство в общенациональном масштабе и судить главных воров? Что нужно остановить выкачку последних ценностей из разграбленной страны? Что нужно всеми оставшимися силами противостоять хищнику, пытающемуся поработить весь мир? Нужна власть, которая на деле показала бы, что она народу — не враг, что ее главный интерес — не снабжение Запада дешевым газом и нефтью, не тщательная охрана американского посольства в Москве, не заседания в Совете Европы, не квартиры в Москве и особняки под Москвой, а обеспечение народу хоть самого скромного прожиточного уровня и хоть надежды на устойчивую жизнь. И для этого сейчас никаких открытий не нужно. Нужна самая обычная честность и что, вероятно, нужнее всего — политическая воля. Она же дается широкой народной поддержкой, доверием. Мы видим это на примере президента Лукашенко, который твердо держится, вопреки всем политическим расчетам: против него и правительства Запада, и Международный валютный фонд, и СМИ всего мира... А чтобы была народная поддержка, нужен народ, ощущающий себя единым организмом.
Тут работа возвращается к своему началу. "Национальная идея" должна стать главной движущей силой жизни. Рискну выговорить и самое крамольное слово: речь идет о русской национальной идее. Все народы России, только сплотившись вокруг русского, имеют шанс выжить, иначе — кто разделит судьбу банановых (теперь, скорее, кокаиновых) республик Латинской Америки, кто отойдет к Турции (на положении курдов), кто — к Китаю (на положении Тибета). И уж без всяких парламентов, без интеллигенции, обучающейся в институтах Москвы. Сила национального единения — и есть тот единственный ресурс, который может дать энергию для рывка, который положит конец нашему "Смутному времени". Да, сейчас нет политической силы, способной реализовать русскую национальную идею, есть только попытки на ней спекулировать. Но так и каждый человек решает стоящую перед ним задачу — многими попытками отбрасывая негодные варианты. У нас ушло мучительно много времени на эти поиски — но ведь и задача-то грандиозная: в ней скрестились противоречия, которыми уже веками болеет человечество.
Тит ЦАРИ И ПСАРИ (Еще раз о судьбе уникального памятника)
“Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой...”
Александр ПУШКИН
Ночная Москва, как всегда, поражает своей странной красотой. Подтеки внешней подсветки центральных улиц превращают дома в резные хрустальные ларцы, между которыми — черные бреши, уводящие прочь от тусклых утомленных предутренних реклам и вывесок в жаркий искристый мрак родных, преисполненных архитектурного сумасшествия переулков.
Этот город видел все. И уже ничем не удивишь этот город. Светится он обреченно, как сигнальный огонь гигантской тонущей лодки — России, медленно опускающейся в море средневекового хаоса.
Справка
Петровский подъездной дворец — шедевр национальной архитектуры, создан несколькими поколениями выдающихся архитекторов, скульпторов и живописцев, творение М.Ф.Казакова и О.Р.Монферрана. Это памятник Русско-турецкой войны 1768-1774 гг., пантеон русской воинской и государственной славы, что отражено в богатейшем скульптурном и живописном декоре парадных помещений и фасадов. Является памятником мировой истории. Начиная с Екатерины II, в нем останавливались и жили все российские императоры. Стены этого дворца помнят многих европейских монархов, политиков, деятелей культуры, среди которых австрийский император Иосиф II, Наполеон Бонапарт, Шарль де Голль...
"Завтра" уже писала о трагической ситуации, сложившейся вокруг шедевра отечественной архитектуры, культового для Москвы строения — Петровского подъездного дворца. После передачи в мае прошлого года дворцового комплекса в ведение Московского правительства случился чудовищный прецедент — старинные интерьеры дворца были разграблены, пропало около десятка произведений искусства, включенных в каталоги главных музеев страны.
Но то, что происходит сейчас с Петровским дворцом, заставляет забыть даже о судьбе старинных скульптур, бра, ореховых шкафов и ваз. Ибо за "реконструкцией" дворца маячит образ многоаспектной катастрофы, связанной не только с понятиями "культура", "архитектура", "городская среда". Еще непоправимее будет социальный урон от действий московских властей. Безапелляционные и незаконные действия в направлении реконструкции дворца окончательно подведут черту под понятием о феодально-олигархическом обществе, закрепят в сознании факт установления особого типа культуры — патрицианско-плебейского, при котором "элита" имеет возможность наслаждаться произведениями высокого искусства, а "быдло" должно, давясь поп-корном и сахарной ватой, довольствоваться дешевыми массовыми зрелищами, которые стали визитной карточкой пореформенной Москвы.
