Поэтому мы обязаны искать идею — в ней и ее — в идее. Мы обязаны делать это постольку, поскольку вообще являемся подлинными патриотами — то есть любим свою страну такой, какой она только и может быть — единством Смысла и Существования. Мы в особенности обязаны делать это именно сейчас, поскольку в стране, где единство цепи времен и смыслов есть условие неумирания, эта цепь времен и смыслов разорвана.
Мы уже не просто должны и не просто обязаны, а связаны высшим долгом и обязательством, ибо случилось то, что случилось. Раньше можно было сколь угодно не любить Маркса и Ленина и скептически пожимать плечами по поводу советских (и впрямь немалых) идиотизмов. Можно было свободно искать свою смысловую территорию, опираясь на собственное понимание предельных вопросов и личное соответствие предельным реальностям. Можно было жить, погрузившись в стихию земного существования и незаметно питаясь в этой погруженности тайной смысловой причастностью, как это свойственно нашей культуре, нашей небрежно-страстной форме поиска предельных сущностей и предельных истин. Все это можно было делать до того, как начался Сброс — война на истребление красного смысла, а вместе с ним и всей смыслосозидающей способности нашего общества и нашей страны, нашей смыслосуществовательной целостности, имеющей высочайшую всемирно-историческую ценность.
Этот Сброс — особый социо-культурный шок, как бы призванный нанести удар только по красной ипостаси российской смыслосодержательной личности — на деле оказался направлен гораздо глубже. Было ли это задумано теми, кто лишь притворялся, что избавляет Россию от абсурдов “коммуно-совковости”? Было ли это почти случайным следствием накопленной и выплеснутой ненависти ко всему советскому и коммунистическому, ненависти, которая творила зло, не ведая всей меры преступности ею творимого?
Главное сейчас не в этом. Главное — что в исступленном ударе по красному периоду, красной исторической личности была растоптана не только эта личность, не только эта система ценностей. Было повреждено ценностное ядро — способность России и российского общества переходить от одних смыслов к другим, от одной формы реализации своей сущности к другой форме.
С поразительной точностью Пушкин охарактеризовал качество подобного перехода словами Сальери: “Что говорю? Когда великий Глюк явился и открыл нам новы тайны — высокие пленительные тайны, не бросил ли я все, что прежде знал, что так любил, чему так жадно верил, и не пошел ли бодро вслед за ним, безропотно, как тот, кто заблуждался и встречным послан в сторону иную?”
Так может поступить только тот, кто сохранил ядро — способность желать найти истину, способность жертвовать истине и справедливости, меняя путь ради открытых встречным новых высоких и пленительных тайн. Так переходило человечество от язычества к христианству, от христианства к эпохе как бы секулярного гуманизма. Оно сохраняло способность постигать открывающиеся ему новые высокие и пленительные тайны Смысла и, трансформируя смыслы, сохранять единство Смыслопути.
Повреждение ядра культуры, кодов, содержащихся в этом ядре, прежде всего — “механизмов” состыковки и синтеза Смысла и Существования в единой формуле Спасения — это неизмеримо хуже, чем отказ от тех или иных ценностных ориентаций. Это отсутствие способности к производству и воспроизводству ценностей вообще — то есть утрата какой-либо социальности, какого-либо смыслодержания. Катастрофическая в любом обществе, эта утрата в России особо катастрофична. Ибо Россия вне смыслов, вне их единства с Существованием теряет буквально все.
Удар по “красному” повредил ядро российской культуры. И как минимум одно свидетельство тому, что это было не случайно, мы имеем. В пике катастрофы, связанной с подобным ударом, прорывающим в своей неслыханной исступленности не только ценностные оболочки красного этапа, но и само ценностное ядро, советник президента РФ господин Ракитов, человек неглупый и образованный, напрямую заявил, что задача так называемой реформы Гайдара состоит именно в шоковом ударе по ядру культуры, в сломе социо-культурных кодов, а не в экономическом или даже социально-экономическом трансформировании несовершенной действительности.
