Из сказанного митрополитом следует, что сегодня единственной реальной силой, сдерживающей экуменические поползновения высших иерархов, являются консервативно настроенные миряне, которых становится все больше и больше и влияние которых постепенно растет. «Нам становится все труднее и труднее принимать участие в экуменических службах, — жаловался на экуменической ассамблее в Граце священник Всеволод Чаплин, представитель Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата. — В этих службах есть некоторые элементы, способные вызвать катастрофу во внутрицерковном общественном мнении в России…»
Нельзя не отметить, что сегодня отец Всеволод выражается весьма осторожно. Однако таким осторожным он был далеко не всегда. «Русский православный фундаментализм мы с вами хорошо знаем, — сокрушался он пять лет назад в «Независимой газете» (20.11.1992) под псевдонимом «Виктор Покровский». — Его облик груб и неотесан. Он предстает перед нами чаще всего в лице густоволосого клирика, идущего «брюхом на народ»… Отечественный коктейль: самодержавие + Гришка Распутин + соленый огурец…».
Итак, причина духовного банкротства экуменистов найдена. Это — «абсолютная необразованность и непросвещенность» верующих, стремящихся отстоять чистоту Православия от еретический искажений и ложных мудрствований, «грубость и неотесанность» русского патриотизма. Что тут скажешь? Воистину, пастыри, столь презрительно характеризующие свою паству, «во тьме ходят, и не знают, куда идут, потому что тьма ослепила им глаза» (1Иоан. 2,11).
Георгий АЛЕКСАНДРОВ
Елена Захарченко
Иконы, как и люди, имеют свою судьбу. Они могут находиться в музеях, домах, скрываться в тайниках во времена гонений на веру, но по-настоящему живут они, конечно, только там, где молятся благочестивые прихожане — в храмах.
Баба Шура из деревни Высокий Остров, что находится в Новгородской области близ Боровичей, с 1937 года бережно хранила у себя дома храмовую икону Божией Матери. Прежде эта икона находилась в церкви, построенной в честь Смоленской Иконы Царицы Небесной. Как и многие приходские храмы, он пострадал во время богоборческих гонений. Священника арестовали и расстреляли, дьякон был тоже репрессирован, а храм закрыт.
Рискуя жизнью и собственным благополучием, здоровьем и покоем близких, баба Шура блюла образ Богоматери. За веру и верность, видно, сохранил Господь и ее саму, и запрестольную храмовую икону в эти страшные годы. Дай Бог, чтобы сегодня, в дни новой разрушительной русской смуты, сей образ Царицы Небесной, возвращенный в восстанавливаемый храм, согрел наши сердца и вселил в них надежду на лучшее будущее России.
Пока по разным городам и весям Руси живут люди, подобные бабе Шуре, смиренно и самоотверженно несущие на своих плечах все тяготы отечественной истории, такая надежда нас не посрамит!
Елена ЗАХАРЧЕНКО
ТИТ
Недавно один местный тусовщик то ли в шутку, то ли всерьез стал упрекать меня в ангажированности.
— Все ты, брат, ругаешься, все-то тебе не нравится. Получил, знать, социальный заказ хаять новый, буржуазный наш уклад…
Возразить на это мне сложно, ибо ехидное слово было произнесено именно в тот момент, когда я собирался вслух порассуждать на тему, как в свое время мудро поступил Сталин, организовав празднование 800-летия Москвы, и как скверно, опрометчиво поступает нынешняя власть, акцентируя внимание граждан на 850-летнем юбилее столицы. Здесь, на мой взгляд, дело не только в мрачном социальном и политическом контексте нынешнего праздника. В конце концов, почему бы городу, в котором обращается 90 процентов всех российских денег, — почему бы этому городу не напраздноваться всласть, устроив, как говорится, пир во время “чу-чу”?
Дело в том, что сама цифра 850 выглядит как-то жалко и провинциально по сравнению с историческим масштабом и геополитическим значением величайшего из городов. Таинственные, неизученные мифология и топография Москвы отсылают нас к таким понятиям, как Третий Рим, Новый Иерусалим, коррелируют с эсхатологическими мотивами легенд о “вечном городе”.
