Поэтому мы здесь зря патроны не жжем. Готовимся…
Судя по дружному грохоту, обычной, рутинной суете, на всех стрельбищах готовились солдаты бригады на совесть. Патроны жгли не для показухи…
— Так чья же все-таки бригада, Махмуд? — не выдержал я и задал вопрос в лоб. — Армия Таджикистана? Твоя? Президентская? За кого она? За кого будут воевать твои люди?
Казалось, Махмуд ждал этого вопроса. Он молча кивнул в сторону проезжавшей в низине МТЛБ.
— Видишь флаг?
На кончике антенны трепетал яркий алый вымпел.
— Под ним мы поднялись против исламистов и “оппозиции”. Я им сказал тогда: я сам мусульманин. Но слова “Аллах велик” для меня означают “мир всем” и “милосердие для всех” — в этом величие нашей веры. А вы с этими словами людям головы режете. Всем, кто хоть как-то не подходит под ваши бредни. Мусульманам, христианам, всем. Поэтому я буду вас уничтожать как собак, чтобы вы не извращали нашей веры и не делали из нее пугала для людей.
Поэтому мы шли в бой под красными знаменами. И Санчак, и все его сподвижники считали, что мы воюем за советскую власть, за свободу и за нашу великую Родину — Советский Союз. Санчак мне говорил: “Ты, Махмуд, должен в честь нашей полной победы поднять красное знамя над Пиком Коммунизма”.
У меня служат солдаты и офицеры пятидесяти национальностей. Я у себя в бригаде приказом установил русский язык как официальный язык, язык нашего общения. Все совещания, все команды, все документы — только на русском языке.
Но мы не банда. Мы — гвардия президента. И мы верны присяге, данной ему и нашему народу. Поэтому бригада воюет на самых тяжелых участках. Под Тивильдарой МОРТ два месяца топталось и ничего не смогло сделать, а мы за две недели боевиков на пятьдесят километров отбросили.
Что там говорить, в последних боях случай был: отделение наше попало в окружение. “Духи” им в плен идти предлагали. Жизнь гарантировали, мол, для них почетно людей Махмуда взять в плен и показать своим командирам. Никто не сдался. Трое к своим пробились, трое погибли. А один, русский, контрактник, раненым подорвал себя гранатой вместе с “духами”.
Сам суди. Кто мы и за кого…
Хан
— Меня часто называют коммунистом. Это так и есть. Я член компартии Таджикистана. А у нас она большая сила. В нее люди верят. Простой народ он ведь на своей шкуре испытал, что такое развал Союза. Были школы — нет школ. Были больницы — нет больниц. Были трактора, грузовики, легковушки — нет их. Теперь на трактор целым районом скидываются. Раньше простой человек мог сына или дочь отправить учиться в институт в Душанбе, в Россию, на Украину. А теперь не может сына в школу пристроить. Учителя разъехались, учебников нет. Школу на дрова растащили. У нас люди компартии верят.
Зато Нури сказал, что когда в Душанбе вернется, будет воевать против коммунистов и неверных. Это против меня, значит. И что, я теперь должен своими руками, своей бригадой обеспечивать его переход через Пяндж, развозить его людей по своей области? Да это то же самое, что набрать ведро углей и начать их рассыпать по углам собственного дома.
Меня люди не поймут. Здесь же реки крови исламисты пролили. Им еще на сто лет сюда дорога заказана…
Мы пили обжигающий ароматный зеленый чай, удобно раскинувшись на курпаге — восточном уличном диванчике на высоких деревянных ножках. Вокруг и над нами шелестел на легком ветру виноградник. Мы находились почти в центре долины на вершине невысокой горы, превращенной заботливыми руками людей в огромный виноградник. Жарилась на углях душистая баранина. Истекала жиром и соком. На блюдах снопами лежала свежая зелень. Мы гостили в “летней резиденции” Махмуда — так он шутливо окрестил это место.
— Долина не одну бригаду прокормить сможет, а пять таких бригад. Надо только с умом дело ставить. Воровать не давать. Простым людям жить не мешать. Все здесь есть. Хлопок — высшего качества, фрукты, хлеб, рыба, пастбища. Два-три урожая в год. Алюминиевый комбинат. Раньше с него боевики кормились. Приезжали ночами на грузовиках, по сто тонн алюминия вывозили.
Теперь мы взяли его под охрану — все идет в доход государству. Я не бандит какой-нибудь. Я — полковник президентской гвардии. Меня сюда президент прислал для защиты границы и поддержания порядка.
