Кричал Валар.
Дико, истошно, как младенцы полутора дней от роду не кричат даже от сильного голода. Мильям вскочила, подхватила его на руки, едва не полетев с предательски высокой кровати, которая к тому же мелко дрожала со скрипом и скрежетом. В предутреннем сумраке ярко светился — почему-то зеленым светом — плоский квадратный огонь…
Громко и зло, на чужом языке, выругался Робни-ван. Откуда-то издали… она не стала смотреть.
Все личико Валара — носик, орущий рот, глаза!.. — было засыпано каменным крошевом вперемешку с пылью и паутиной. Мильям вскрикнула, принялась лихорадочно очищать его: руками, губами, краем накидки… нет, ее накидка тоже оказалась сплошь в серой пыли…
Что-то с грохотом обрушилось. Совсем близко.
И еще ближе — перед самым лицом — возникли жесткие, сузившиеся глаза Робни-вана.
— Бежим, — коротко сказал он.
Рванул ее за руку — и Мильям побежала, прижав к себе и накрыв накидкой все еще кричащего Валара. Пол колебался под ногами, и она уже поняла, что случилось: все точь-в-точь как тогда, семь лет назад… Алла-тенг приказал всем в доме выйти на середину двора, не мешкая и не заботясь о вещах… а она, Мильям, плакала от страха, обнимая маленького Шанталлу… Потом служитель Могучего объяснил ей, что здесь, на юге, нередко бывают землетрясения…
— Толчок довольно слабенький, — бросил на бегу Робни-ван. — Но тут, в этих руинах, все и так на соплях… Черт!!!
Он резко затормозил, и Мильям чуть не упала ничком.
Стена перед ними обвалилась. Мешанина камней, гигантских, больших и совсем маленьких, обтесанных брусков и бесформенных обломков, одинаково серых в утреннем полумраке… До самого потолка — все еще целого, но зримо, нестерпимо непрочного. Без малейшего просвета.
Робни-ван снова ругнулся на своем языке.
— Возвращаемся. — Отрывистый голос, в котором, как и в потолке, не ощущалось надежности. — Надо найти какой-нибудь пролом… Только б не было больше толчка!..
— Подожди.
Он недоуменно взглянул на нее — а она отдала ему Валара, почему-то сразу умолкшего на мужских руках. Робни-ван что-то пробормотал, ему казалось бессмысленным и смертельно опасным оставаться сейчас на месте, он рвался бежать, действовать, спасать… Но он не знал, что нужно делать. А Мильям — знала.
— Подожди, Робни-ван… сейчас…
У нее должно получиться.
Шаг вперед. И еще один. Начертать правой рукой Знаки воздуха и тверди… а пальцы левой будто бы сжимают колючий шар, и необходимо представить его себе настолько явственно и ощутимо, чтобы невидимые иглы поранили ладонь…
Заклинание.
Быстрые бессвязные слова на одном из старинных, полузабытых наречий Гау-Граза…
И вспышка, и крик, и летит вперед игольчатый шар — а твердь и воздух, повинуясь древнему волшебству, стремительно меняются местами…
— Мильям!.. — выдохнул человек, которого раньше звали Пленником…
Она опустила руки.
Сплошной стены из беспорядочно наползающих друг на друга камней больше не было. Впереди, в свободном проеме, сверкали небо, зелень, синяя полоска моря.
И огромное, огненно-малиновое восходящее солнце.
— Стажер Юста Калан.
— Раздевайтесь.
Помнится, на первом курсе мне казались чем-то из ряда вон выходящим три жалких КПП — по пути на прием к довольно крупному гебейному чину! Думаю, старику Чомски было бы приятно узнать, сколько проверок разного уровня я прохожу по дороге к собственному рабочему месту. Правда, по окончании испытательного срока меня обещали перевести из усиленного режима на общий… но к тому времени мне, наверное, уже будет все равно. Человек ко всему привыкает.
Полионный душ с контрастными добавками — кислый, щелочной-кислый, затем первая томография, потом смотрилка-«мокрица» заглядывает во все места, где теоретически можно установить «зеркальце», следом вторая томография, за ней лучевая дезинфекция, далее компенсаторный ионный душ и, наконец, идентификация ДНК-маячка. Лично я с нее бы и начинала: если что, экономилась бы масса ресурсов. Но в Глобальном социуме есть более авторитетные специалисты в области ГБ, нежели стажер Юста Калан.
После идентификации Сопровождающая выдает форменную конусиль — каждый день новую, рассчитанную строго по рабочему часоминимуму. Говорят, сотрудницы Департамента статистики добились права программировать накануне ее цвет и длину. В нашем департаменте никто на эту тему не чешется. И я в том числе.
