Включение тяготения, устремления, в первоначала материи не дает основания, вопреки мнению Спинка (68, стр. 94), говорить о гилозоизме Гассенди, даже при различении гилозоизма и панпсихизма, против которого прямо выступал провансальский философ, отрицавший в письме к Кампанелле «душу мира». Употребляемые им образные уподобления тяготения к влечению живых существ выражают скорее обратную тенденцию — механистического сведения влечения к тяготению. Аналогия магнетического притяжения с чувственным влечением живых существ, по его словам, «не позволяет все же полагать, подобно Фалесу, душу в железе или магните» (4, т. III, стр. 493). И хотя Гассенди пользуется иногда термином «монада», его понимание атома диаметрально противоположно не только лейбницевой монадологии, но и спинозовскому панпсихизму на материалистической основе.
«Тяготение» вплотную подводит нас к главному, наряду с атомизмом и неотделимому от него, принципу всей гассендистской физики. «Тяготение» — не потенциально, а актуально, оно реально воплощено в движении универсальной и имманентной изначальной формой существования атомов и их образований. Нет неподвижных атомов. Нет материи без движения, как нет и движения без материи. В отличие от Спинозы, у Гассенди движение не бесконечный модус, а атрибут материи, присущий всякой материи и неотъемлемый от нее. Атомы «не инертны и не неподвижны, а активны и подвижны» (4, т. I, стр. 334). «Изначально подвижные атомы дают движение всем вещам и являются также источником, основой и причиной всех движений, имеющихся в природе» (4, т. I, стр. 337). И «совсем не глупо признать материю активной. Скорее нелепо считать ее инертной…» (5, т. 1, стр. 165).
Значение, придаваемое Гассенди движению материи, является решающим для всей его натурфилософии, ключом к объяснению всех совершающихся в природе явлений. Движение «как бы цвет (flos — цветение) всякой материи» (4, т. I, стр. 117), оно — динамический принцип действенности и подвижности всех вещей. Этой активности, изначально присущей всем атомам, «несомненно достаточно для объяснения причины всех явлений» (4, т. I, стр. 279).
Доводы элеатов против возможности движения нельзя, по мнению Гассенди, принимать всерьез. Самое убедительное опровержение Зенона дал Диоген: он встал и пошел (4, т. I, стр. 340, 341)[8].
Самодвижение материи находится в радикальной оппозиции к освоенному томистами перипатетическому учению о дуализме материи и формы, согласно которому материя инертна, пассивна, а движущей и преобразующей силой является привходящая в нее форма[9]. Материя активна сама по себе и не нуждается в некоем нематериальном начале, которое, не будучи материальным, тем не менее якобы делает материю иной, не такой, какой она была прежде. Как может нечто нематериальное запечатлеваться на строении материи? Приобретаемая материей определенная форма — не что иное, как атомная структура самой материи, «получать ее из иного источника, чем сама материя, она не может» (5, т. 1, стр. 165).
Движение первично и абсолютно. Покой вторичен и относителен. Абсолютного покоя нет. Неподвижность — результат, вынужденный противодействием. Не движение, а покой требует в каждом случае объяснения при остановке движения. Когда тело находится в покое, его тяготение к движению не исчезает, а встречает сопротивление. Принцип самодвижения не исключает второго рода движения, вызванного внешним воздействием, движением другого тела извне. Имманентное действие не исключает, а обусловливает взаимодействие. Но грубейшей ошибкой было бы сводить к нему движение. Можно понять, что одно тело движимо другим, другое в свою очередь третьим и т. п. Но нельзя понять подобное взаимодействие до бесконечности. Движение извне непонятно, если сами по себе все движущие тела неподвижны. Взаимодействие предполагает первичное самодвижение.
Учение о движении материи можно назвать движущей силой всей натурфилософии Гассенди. Но это не простое воспроизведение эпикуреизма, а его значительное обогащение и обновление. Рошо прав, утверждая, что учение Гассенди о движении далеко превосходит учение Эпикура (65, стр. 93). Теоретические рассуждения тесно переплетаются у Гассенди с наблюдениями, достигнутыми в результате его собственных экспериментов, связанных с изучением падения тел, закона тяготения и закона инерции движения, четко сформулированного Гассенди (4, т. I, стр. 349). Земное притяжение и орбитальное движение небесных тел (в том числе движение Земли!) являются предметом его неустанных исследований. Признав имманентную атомам «тяжесть» (gravitas) «Адамом» и «первопричиной всякого движения» (4, т. I, стр. 338), Гассенди образно уподобляет непрестанное движение атомных сочетаний во всевозможных направлениях с движением «множества мух, заключенных в стеклянной колбе» (4, т. I, стр. 277). Но, конечно, никак нельзя сказать, как это делает Пав, о гассендистских динамичных атомах, что они «бесстыдно (shameless) анимистичны» (54, стр. 25). Это совершенно противоречит не только букве, но и всему духу неоэпикурейской натурфилософии.
